Через несколько минут Делла спросила:
– А что вы собираетесь предпринять в отношении машины?
Заявить о ее краже?
– Нет. Я не хочу так поступать с ней. Дам ей еще одну
возможность. Может быть, она выйдет на меня сегодня в течение дня и даст знать,
что машина где-нибудь в Окснарде, или Вентуре, или Санта-Барбаре, или
Бейкерсфилде, или где-нибудь еще, а я скажу ей, что на моем депоненте в банке
для нее есть немного денег, чтобы нанять другого адвоката.
– А вы сообщите Полу Дрейку, что она угнала машину?
– Я никому ничего говорить не буду, – ответил Мейсон. –
Просто скажу Полу Дрейку, что я вышел из игры. Попрошу, чтобы он отозвал своих
парней. И пусть все движется своим ходом. А я отправляюсь в турецкие бани.
Извести Пола, что его машина на месте, и поблагодари его.
– Сообщить ему, где вы находитесь?
Мейсон отрицательно покачал головой:
– Скажи, чтобы отозвал своих людей.
Он остановил машину около своего клуба, вышел и подождал,
пока Делла Стрит пересела за руль. В ее глазах мелькнула усмешка.
– Знаю, – ухмыльнулся Мейсон. – Это все смешно. Сам вижу,
насколько это все смешно, особенно смешно будет, когда вернусь в контору к пяти
часам. Но до того момента ты единственная, кто думает, что это шутка. Привет.
Она послала ему воздушный поцелуй.
Мейсон направился по тротуару к клубу и обратился к
швейцару:
– Почему, черт возьми, так получается, что, когда одна
женщина обводит мужика вокруг пальца, другие сразу становятся к нему
благосклоннее?
– Не имею понятия, сэр, – откликнулся швейцар.
– И никто не знает, – сказал ему Мейсон. – Я думаю, это
потому, что все они в глубине души сразу же записывают его в простаки.
– У вас голова работает, сэр.
– Что касается этого, то да, – ответил Мейсон, заходя в
лифт.
Двумя часами позже, когда Мейсон наслаждался живительным
покоем, который наступает после хорошей турецкой бани и массажа, вошел
служитель и позвал:
– Мистер Мейсон, вас к телефону. Ваша секретарша, она
говорит, что это важно.
Мейсон вывел себя из полусонного расслабленного состояния,
поднялся, подошел к телефону и услышал голос Деллы Стрит, прерывающийся от
волнения:
– Вы видели сегодняшнюю газету, шеф?
– Нет.
– Кошмар какой-то! Поскорей достаньте газету и приезжайте в
контору.
– А в чем дело? – осведомился Мейсон.
– Я прочитаю вам заголовки, – сказала Делла Стрит. –
«Подозреваемая в убийстве обнаружена в автомобиле адвоката», «Над защитником –
угроза соучастия», «Свидетели опознали подозреваемую как последнюю, кто видел
Каллендера живым»…
– Достаточно, Делла. Можешь сделать паузу. Еду.
Глава 17
Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк мрачно обменивались
репликами, хотя рабочий день уже давно закончился.
– У них стопроцентные и неопровержимые улики против нее, –
убеждал Дрейк. – Окружной прокурор может выдвинуть обвинение и против тебя,
если ты ему не объяснишь суть дела.
– Как?
– Они предоставят слово защите.
– Непредумышленное убийство?
– Я думаю, да, они подводят ее ко второй статье.
– Что еще?
– У них масса улик. Это нужно сделать, Перри.
– Знать бы наверняка, сколько у них улик, Пол.
– Куча, Перри. Свидетели опознали в ней женщину, которая
вошла в номер отеля около двадцати минут третьего. Гостиничный детектив может
поклясться, что в то время Каллендер был жив, поскольку он сам звонил в его
номер: Каллендер ему ответил, а затем он передал трубку танцовщице с веерами. У
нее в свою очередь куча оправданий. Она пыталась защитить своего брата. Полиция
его засекла. Он дурак. Они заставили его подписать заявление. Это тот еще тип.
Он выложил им всю свою историю. Одно время он работал на Джона Каллендера.
Растратил какие-то его деньги и подделал два чека. Это просто слабак,
пытающийся химичить.
– Я уже все это знаю, – сказал Мейсон.
– А теперь то, чего ты не знаешь. Когда Каллендер начал
цепляться к Лоис во второй раз, Фентон накурился двумя сигаретами с марихуаной
и решил залезть к Каллендеру в дом, вскрыть сейф и выкрасть улики. Он знал
числовую комбинацию, с помощью которой сейф открывался, так как он до этого там
работал. Этот Фентон знал, что ему не миновать собак и охранника, если только
не придумает какой-нибудь уловки. Поэтому он решил воспользоваться лошадью
сестры и въехал на ней на ранчо. Каллендер и сам довольно много занимался
лошадьми, да и гости у него бывали, которые ездили верхом, поэтому если бы на
ранчо кто-то въехал верхом, то это не привлекло бы особого внимания. Во всяком
случае, так полагал этот парень, Фентон.
– Хорошо, – сказал Мейсон, – допустим, он попытался вытащить
бумаги. Судя по всему, ему это не удалось?
– Не удалось. Его засек охранник, закричал, чтобы он
остановился, и выстрелил. Выстрел был произведен с близкого расстояния. Пуля
скользнула по крупу лошади и застряла в седле.
– Фентон во всем этом признался?
– Подожди минуту, ты еще не знаешь всего.
– Ну давай.
– Тогда Фентона охватила паника. Он побоялся отвести лошадь
назад к сестре, потому что сообразил, что пуля в седле была уликой, и
отправился верхом в ином направлении, проехал какое-то расстояние, затем
спешился, а сам на попутных добрался до Броули.
– Башковитый парень, да? – сказал Мейсон.
– Дальше некуда.
– Ну и чем закончилось?
– Каллендер послал за Джаспером Фентоном, чтобы тот зашел к
нему в «Ричмелл». Парень должен был прийти к нему точно в два. Он опоздал,
потому что хотел сначала промочить горло. Появился на сорок пять минут позже.
Открыл дверь, увидел тело Каллендера на полу и тут же убрался. Он слишком
перетрусил, чтобы оповестить полицию, и сделал это только на следующий день. Он
слизняк, трус. Фолкнер опознал в нем того человека, который шмыгнул в номер
Каллендера, а затем тут же выскочил обратно.
– А этот парень не мог убить Каллендера, Пол?
– Черт возьми, Перри, он там слишком мало находился. Если бы
мы не поставили там нашего сотрудника, который наблюдал за коридором, вот тогда
уж ему не отвертеться. Полиция живо бы ему пришила убийство, и он бы уже не
выкрутился никогда. Но все дело в том, что он находился в номере не более
десяти секунд.
