Фрэнк Фолкнер значительно посматривал на Мейсона в то время,
когда делал это свое последнее заявление, явно пытаясь дать понять адвокату,
что он умышленно умолчал в полиции относительно посещения Мейсоном номера, где
было обнаружено тело. Затем свидетель заявил, что около половины шестого утра
Харви Джулиан, другой детектив из «Детективного агентства Дрейка», прибыл,
чтобы сменить его.
– Вы уверены, что лицо, которое вы видели выходящим из лифта
приблизительно в два двадцать две с половиной и направляющимся к номеру Джона
Каллендера, была обвиняемая, Лоис Фентон? – спросил Гамильтон Бергер.
– Да, я уверен, сэр.
– А как насчет того, кто затем вышел из номера и направился
по коридору к лифту?
– Это была она же.
– Это лицо имело при себе что-нибудь?
– Да, сэр.
– Что?
– Черный скрипичный футляр.
– В то время, когда она шла по коридору к номеру?
– Да, сэр.
– И когда возвращалась назад?
– Да, сэр.
– Перекрестный допрос, – сказал Бергер.
– Припомните насколько можно точнее, вы никогда до этого не
видели обвиняемую? – спросил Мейсон.
– Совершенно верно, я никогда не видел ее.
– Вы помните, что рассказали мне о том, что произошло?
– Да, сэр.
– Это было тогда, когда все факты были еще свежими в вашей
голове?
– Они были свежими в моей голове тогда, и они так же свежи в
ней сейчас.
– Но они были более свежими тогда?
– Возможно. Я думаю, так должно было быть. Хотя я не
понимаю, что от этого меняется.
– Однако это было так?
– Ну… да, конечно.
– Хорошо. В таком случае в то время, когда вы описывали мне
особу, которая шла по коридору, разве вы не сказали, что главное, на что вы
обратили внимание, глядя на нее, были ее ноги?
– Нет, сэр. Я не думаю, что я это говорил.
– Разве вы не сказали, описывая ее наружность, что она на
две трети состояла из ног?
– Ну, возможно, я так сказал.
– И вы хотите убедить суд присяжных, что при таком раскладе
вы не смотрели на ее ноги?
Фолкнер заерзал, ухмыльнулся и признал:
– Я оглядел ее всю, с ног до головы.
– Когда вы увидели обвиняемую в очередной раз?
– Восемнадцатого, когда ее привели в полицию, в теневую
комнату.
– Кто там находился в то время?
– Сержант Дорсет, другой детектив и Сэм Микер, гостиничный
детектив из отеля «Ричмелл».
– Кто-нибудь еще?
– Нет, сэр, больше никого. Там был еще полицейский офицер,
сидевший у входа в теневую комнату, он делал записи.
– Теперь опишите, пожалуйста, эту комнату, если можете.
– Ну, это своего рода платформа, прекрасно освещенная; на
задней стенке прочерчены линии, которые дают возможность определить рост
человека. Там прочерчена линия на уровне пяти футов и затем идут линии через
каждый дюйм, и так до высоты в шесть футов семь дюймов.
– И вы говорите, что все это прекрасно освещено?
– Совершенно верно.
– Что еще?
– Еще там висит занавес из белого материала, из чего-то
вроде марли, только это не марля, занавес ниспадает вниз, и он освещен. Затем
идет сама комната, где сидят полицейские, она темная, поэтому человек, которого
требуется опознать, не может определить, кто находится по другую сторону
занавеса. Тех лиц, которых требуется опознать, проводят в эту комнату и
заставляют походить туда-сюда и разговаривать.
– О чем?
– Это не имеет значения. Просто говорить, чтобы те, кто за
ними наблюдает, могли бы слышать звук голоса и определить манеру произношения.
– А вы видели обвиняемую в той комнате?
– Да, сэр.
– Восемнадцатого числа?
– Совершенно верно.
– И опознали ее?
– Совершенно точно.
– И вы говорите, что там был Сэмюел Микер?
– Да, сэр.
– Он опознал ее?
– Опознал, мы оба опознали ее.
– Без всякого колебания?
– Без всякого колебания.
– Вы заметили, как она была одета?
– Да, сэр.
– Вы определили, что она была одета в ту же самую одежду,
что и особа, которую вы видели в коридоре отеля рано утром семнадцатого
сентября?
– Совершенно верно. Да, сэр.
– И ноги у нее были те же? – спросил Мейсон.
Свидетель усмехнулся:
– Те же самые.
– Вы слышали ее голос?
– Сейчас, обождите минуту, – засомневался свидетель. – Я
слышал ее голос, но не уверен, что в первый раз, когда увидел ее в теневой
комнате, я его услышал отчетливо.
– А что, были еще другие возможности?
– Да, сэр.
– Что это была за возможность? Почему она вернулась в
теневую комнату?
– Я так думаю, что сержант Дорсет все время хотел задать ей
какой-то вопрос в отношении ее поведения. Было такое мнение…
– Возражаю, – вмешался Гамильтон Бергер. – Я бы избежал в
допросе обсуждения этого момента, ваша честь, в целях экономии времени.
Полагаю, что свидетель не может давать показания относительно того, что было в
голове сержанта Дорсета. Относительно этого может дать показания сам сержант
Дорсет, если в этом возникнет необходимость.
– Совершенно верно, – сказал судья Донахью. – Возражение
поддержано. Я думаю, можно подвести черту под показаниями свидетеля.
– Сержант Дорсет сам сказал мне…
– Это не меняет сути дела, – перебил судья Донахью. – Все
это только домыслы.
– Хорошо, – сказал Мейсон. – А вы сами заметили что-нибудь?
– Я заметил, что, когда она в первый раз вошла в теневую
комнату, ее речь была какая-то бессвязная. Она выглядела как-то угрюмо, была
неразговорчива, голова наклонена, и сержанту Дорсету не понравилось, как она
выглядела. Он сказал, чтобы полицейский, который в это время был на дежурстве…
ну, в общем, я полагаю, я не должен давать показания о том, что они говорили.
