– Нет, ваша честь, – несколько ошарашенно проговорил
окружной прокурор.
– Очень хорошо, – сказал судья Донахью, – есть еще кое-какие
вопросы, которые я желал бы задать свидетельнице, но в связи с тем, что дело
приняло весьма странный оборот, я полагаю, было бы несправедливо в отношении
защиты или обвинения, если бы допрос был продолжен. Тем не менее следует
признать, что свидетельница дала ложные показания, и поэтому я поручаю шерифу
препроводить ее в камеру предварительного заключения, где она будет ожидать
последующих решений.
Мейсон поднялся и начал собирать в портфель бумаги. Он
ободряюще улыбнулся своей подзащитной.
– Я думаю, что все ясно, ваша честь, – произнес Мейсон со
спокойным убеждением. – Окружной прокурор может либо немедленно закрыть дело в
отношении обвиняемой, либо мы делаем перерыв до двух часов.
Судья Донахью быстро взглянул на Гамильтона Бергера и сухо
произнес:
– Суд объявляет перерыв до двух часов пополудни.
Глава 22
Сидя в конторе Мейсона, Пол Дрейк обратился к адвокату:
– Право, Перри, я не могу понять.
– Вся беда в том, Пол, – ответил Мейсон, – что адвокаты
становятся слишком большими циниками и скептиками. Лоис Фентон говорила мне
абсолютную правду. Я долго не верил ей. Вся ее история звучала слишком
неправдоподобно, но она в действительности не была неправдоподобной. Это была
самая что ни на есть логически обоснованная история. Она рассказала, что на
самом деле случилось с ней, и с того момента, когда я начал смотреть на все,
что она говорила, именно с ее позиции, я уже доподлинно знал, кто убил Джона Каллендера.
Это мог быть только один человек.
– Ну, давай, – сказал Дрейк.
– Я натолкнулся в коридоре на Гарри Когсуэлла, – стал
объяснять Мейсон. – Таким образом, я был в курсе, что он заходил к Каллендеру
около часа двадцати. Лоис Фентон сказала, что вышла от Каллендера в два часа.
Горничная видела ее в коридоре, а Каллендер стоял в это время на пороге. Выйдя
из номера Каллендера, Артур Шелдон все время вел себя так, будто пытался от
кого-то укрыться. Когда он выписывался из отеля, то повесил на дверь номера
Каллендера табличку «Не беспокоить». Значит, он должен был знать к тому
времени, что Каллендер мертв, и хотел, чтобы о преступлении никто не узнал как
можно дольше. Это было только естественно. Он, конечно, должен был располагать
временем и успел сделать все, чтобы на него не пало подозрения.
– Ты имеешь в виду, что это Шелдон совершил убийство?
– Я имею в виду, что если Шелдон, когда вешал табличку «Не
беспокоить» на дверь, знал, что Каллендер был мертв, то он должен был об этом
знать и когда выходил из номера Каллендера, потому что из свидетельских
показаний вытекает, что после этого Шелдон ни с кем не общался. Никто не звонил
в его номер, никто не заходил к нему.
Дрейк кивнул.
– Из этого следует, что Шелдон должен быть одним из тех, кто
мог поднять трубку, когда гостиничный детектив позвонил в номер к Каллендеру.
Разумеется, Шелдон думал, что это звонит Лоис Фентон, потому что был в курсе,
что Каллендер хотел встретиться с ней. Поэтому-то он и решил снять трубку и
предупредить ее, чтобы она не приходила. Услышав голос незнакомой женщины, он
просто притворился Каллендером. Вспомни, ему ведь практически ничего не нужно
было произносить, кроме «хэлло». В основном говорила женщина. Она сказала, что
она в холле, и что гостиничный детектив заставил ее позвонить, и что она сейчас
поднимется. Шелдон бросил трубку, кинулся по коридору назад в свой номер и
сидел там, дожидаясь, пока не забьют тревогу. Возможно, он просто обезумел от
страха в этот момент.
– Давай дальше, – поощрял Дрейк.
– Но это, в общем, все, – ответил Мейсон. – Поскольку никто
не забил тревоги, Шелдон понял, что у него есть шанс. Он подождал, пока путь
освободится, и затем выписался. Он, в общем, был удовлетворен тем, что какая-то
женщина вошла к Каллендеру и тем не менее не забила тревоги. Поэтому он повесил
свою табличку «Не беспокоить» на дверь Каллендера, когда выходил. Это могло
отсрочить обнаружение убийства настолько, чтобы дать Шелдону возможность ввести
всех в заблуждение. Но Каллендер распорядился, чтобы утром его разбудили и принесли
кофе. У него была привычка пить кофе, как только он вставал.
– Это прекрасная версия, Перри, – одобрил Дрейк. – Однако
что же все-таки произошло и когда все это случилось?
– Я знал, что Когсуэлл пошел к Каллендеру, – продолжил
Мейсон. – Он быстро добрался до Паломино, сразу же после того, как я отдал
веера ему и Айрин Килби. Поэтому логично предположить, что Когсуэлл и Айрин
Килби совершили молниеносное путешествие из Паломино, чтобы отдать Каллендеру
веера. Теория доктора была совершенно правильной. Каллендер держал веер перед
собой в тот момент, когда нападавший, используя в качестве оружия японский
кинжал, всадил его в грудь Каллендера, пронзив при этом и сам веер, причем
действовал при этом вслепую, поскольку раскрытый веер закрывал от него всю верхнюю
часть тела Каллендера.
Дрейк кивнул.
– Итак, зачем же Каллендер раскрыл веер? Без сомнения, чтобы
показать его кому-то. Для чего он хотел его кому-то показать? Он хотел
продемонстрировать что-то, касающееся или веера, или владельца этого веера.
Лоис Фентон сказала мне, что до того, как произошли все эти
события, Шелдон снял номер в меблированных комнатах на Лагмор-стрит, потому что
хотел, чтобы у Джаспера Фентона была комната. Тот должен был ее занять.
Теперь ты видишь, что произошло. Джаспер Фентон отправился в
отель. Он встретился в два часа с Джоном Каллендером, и тот очень хладнокровно
заявил ему, что если его сестра не вернется к нему, то он, Джаспер Фентон,
отправится в тюрьму. Каллендер только что получил от Когсуэлла один из вееров.
Он взял его, чтобы показать Джасперу, что я обнаружил не лошадь, а только веер.
Для Джаспера Фентона это был тот самый шанс. Джаспер Фентон знал, что Лоис не
вернется к Каллендеру, что бы ни случилось. Это означало, что Каллендер засадит
Фентона в тюрьму. Перья веера сразу же скрыли от глаз Каллендера самого
Фентона. Японский нож был на столе. Не успел Каллендер что-либо сообразить, как
нож вонзился в его грудь. Он уронил веер и схватился за лезвие, до кости
порезав пальцы. Он умер почти мгновенно.
– Но для чего Джаспер Фентон вернулся в номер в два сорок
четыре? – спросил Дрейк.
– Это была единственная достойная вещь, которую сделал
Джаспер Фентон, – пояснил Мейсон. – Выйдя из отеля, он вспомнил, что на полу
номера в луже крови остался валяться веер. Он знал, что это был веер его
сестры. Понял, что веер может стать уликой и на его сестру падет подозрение в
убийстве. Он вернулся в отель, поднялся в номер Каллендера, схватил веер,
хлестнул им о стену, чтобы стряхнуть кровь, засунул под плащ и вышел.
