Кэтрин Рамсланд в своем исследовании о Деннисе Рейдере по прозвищу Убийца СПУ, который родился в 1945 году, приводит его слова: «Когда я родился, мой отец, Уильям Элвин Рейдер, морской пехотинец, еще служил на Тихом океане на острове Мидуэй»
{458}.
По имеющимся сведениям, отцы серийных убийц «золотого века» – Дугласа Кларка, Герберта Маллина, Карла Юджина Уоттса и Криса Уайлдера – служили во время Второй мировой войны. Однако в основном биографии отцов серийных убийц не отличаются особой детализированностью.
Деррик Шафто, нашедший двадцать черепов на чердаке своего деда, поделился детскими воспоминаниями о нем, хоть сам и не относится к серийным убийцам. Он говорил, что после возвращения с войны дед стал лютеранским священником и работал учителем начальных классов. По воспоминаниям Деррика, дед был добрым, тихим человеком, который редко говорил о войне и со всеми вел себя дружелюбно.
Но имелась у него и темная сторона.
Когда Шафто исполнилось десять лет и он учился в четвертом классе, то пригласил дедушку в школу, чтобы тот рассказал о пережитом во время войны. Он вспоминал: «Мой учитель спросил у него, тосковал ли дедушка по дому во время войны. А он начал рассказывать нам о том, как на Бугенвиле ему пришлось бульдозером свалить сотню японских трупов в братскую могилу, а затем сжечь их, чтобы избежать заражения. О том, как сидел в джунглях и читал любовные письма от моей бабушки при свете горящих тел. В общем, более лютой дичи я никогда в жизни не слышал. Затем дед упомянул какую-то гигантскую ящерицу, и история вообще ушла куда-то в дебри»
{459}.
Моя гипотеза о «военной травме» нуждается в проверке, и, надеюсь, найдется какой-нибудь целеустремленный студент или аспирант, который соберет и проанализирует рассказы о войне отцов и дедов серийных убийц «золотого века».
Мне кажется, что отцы-ветераны, воспитывавшие в 1940–1950-е сыновей, позже ставших серийными убийцами, не только были травмированы войной в большей степени, чем мы осознаем, но и несли на себе отпечаток предшествующей ей социальной катастрофы – Великой депрессии. Она уничтожила целое поколение мужчин-кормильцев и разорила семьи на десятилетия вперед. Несомненно, отцы некоторых серийных убийц «золотого века» не участвовали в боевых действиях за океаном и даже не служили в армии. Но каждый прошел через «грязные тридцатые», которые подорвали их веру в себя и навалились непосильным грузом на самих мужчин и их семьи.
Не все ветераны вернулись с войны дезориентированными и травмированными, но тех, кто действительно приехал домой другими – надломленными, не в состоянии вырастить здоровых и дееспособных сыновей, – было гораздо больше, чем мы признаем. Волну серийных убийств породил всплеск травмированных войной отцов, которые либо находились в невыносимо конфликтных отношениях со своими детьми, либо эмоционально и физически отстранялись или закрывались от них. После Великой депрессии появилось достаточно мужчин, опустившихся на социальное дно, к которым прибавились самые травмированные ветераны из более чем миллиона солдат, участвовавших в войне, и таким образом возникло 2065 серийных убийц «золотого века», длившегося с 1950-х по 1990-е. В целом по цифрам все сходится.
Проведенное ФБР исследование «Сексуальные преступления» о серийных убийцах «золотого века», принадлежащих к этому поколению сыновей, показало, что только у 57 % при рождении имелись оба родителя, а у 47 % – отец вплоть до двенадцати лет. Доминирующая роль матери была отмечена в 66 % случаев, а о плохих отношениях с отцом или мужчиной-опекуном рассказали 72 % осужденных за сексуальные преступления. Исследование ФБР также показало, что родители 50 % преступников имели криминальное прошлое, а у 53 % убийц были родственники с психическими расстройствами
{460}.
Моя гипотеза заключается в том, что неблагополучное поколение мальчиков, которые стали серийными убийцами – сыновьями Каина, – было либо воспитано сломленным поколением мужчин, либо вообще росло без отцов.
Культура, порождающая убийства
Популярная культура, которая сформировалась после Великой депрессии и Второй мировой войны, также сыграла свою роль. В самом деле, без преувеличения можно утверждать, что с сороковых по семидесятые годы значительный сегмент главных массовых развлечений строился на похищениях, связываниях, пытках и изнасилованиях женщин. Они-то и вдохновляли или, говоря языком ФБР, способствовали появлению поколения серийных убийц и подкидывали им фантазии, которые не давали спать по ночам.
На заре пятидесятых травмированные сыновья травмированных отцов (включая и тех мужчин, которые не служили на войне, а сидели дома и фантазировали) начали переживать химию полового созревания. Игрались с ножами и веревками, просматривая липкие от спермы страницы своих дешевых журналов из супермаркетов с тысячами распростертых связанных женщин, которых подвергли воображаемому насилию и пыткам. В этой атмосфере повторяющихся визуальных стимулов и воспаленных фантазий о мести, поощряемых удовольствием от мастурбации, они угодили в петлю миметического принуждения, а оно, словно камертон, гармонично срезонировало с хаосом и неустроенностью, накрывшими страну в шестидесятых. Все авторитеты и глубоко укоренившиеся ценности подверглись сомнению, президенты попались на лжи, а старые добрые приличия и порядочность превратились в пшик. Границы между священным и мирским, любовью и похотью, добром и злом разрушились и смешались в тотальном гедонистическом социальном кризисе – девятом вале из подавленного безумия, заразившем уже и так кровоточащую язву, в лихорадке, из-за которой подспудные мрачные грезы, порожденные приключенческими журналами, становились все более и более реальными. А так как эти женоненавистнические издания про изнасилования и пытки продавались бок о бок с журналами о домоводстве, садоводстве и сборке моделей паровозиков, посыл понимался в следующем ключе: желание пытать и насиловать – такое же обычное, как и желание ухаживать за садовыми клумбами или коллекционировать игрушечные поезда.
Diabolus in cultura.
После войны судебные психиатры начали регулярно сообщать о распространенной среди сексуальных и серийных убийц одержимости нацистами, зверствами концентрационных лагерей и фотографиями обнаженных истощенных трупов, которые видели их отцы после ликвидации лагерей смерти
{461}.
