Брудос вспоминал: когда ему было пять лет, он нашел на мусорной свалке пару красивых туфель и принес их домой. Как и все дети, Джерри играл на полу и часто наблюдал за обутыми в разные туфли ногами матери или других женщин, и эта близость к энергии женственности каким-то образом его возбуждала, хоть в то время он этого и не осознавал. Как-то раз в порыве невинной игривости, любопытства и даже, возможно, похоти, маленький Джерри надел туфли, чтобы показать матери свое превосходство над объектами желания. Но когда мать увидела, как сын с бесхитростным удовольствием ковыляет по комнате на высоких каблуках, то очень разозлилась. Она закричала, обозвала Джерри «безобразником», а потом демонстративно сожгла злополучные туфли, при этом жутко стыдя мальчика.
По большому счету, травма небольшая, но с того момента туфли на высоком каблуке превратились для Джерри в предмет постыдного сексуального желания, и Брудос обзавелся тайным фетишем, который сформировался из детского инстинктивного порыва, смешанного с отвращением, гневом, чувством унижения и покорности материнскому наказанию. Всю оставшуюся жизнь Брудос пытался примирить живую женскую ногу с ее неодушевленным заменителем: туфлями на высоком каблуке
{99}. Его путь к убийству и некрофилии начался с рано назревшей потребности как-то совместить сакрально-сексуальное сознание с профанно-сексуальным неодушевленным предметом, и под силу это было только смерти.
Брудос стал убивать не только из-за эпизода с туфлями на высоком каблуке. У него было много других проблем, типичных для детства серийных убийц, включая дисфункциональную семью, постоянное отторжение и жестокое обращение со стороны матери. Также он страдал оттого, что его покидали другие женщины – что опять-таки типично для детства серийных убийц. Нежеланный ребенок привязался к соседке, которая относилась к нему доброжелательно, и представлял, что она – его настоящая мать, находя утешение в ее присутствии, но женщина умерла от диабета. Завязал Брудос близкую дружбу и с девушкой своего возраста, о которой позже отзывался с большим теплом и нежностью, но она умерла от туберкулеза. Чувство покинутости и потеря близких серьезно отразились на психике Брудоса.
В первом классе его поймали за кражей туфель из ящика учительского стола и за это унизили перед всем классом. Его отвергла мать, бросили другие женщины, и это разожгло в нем ярость по отношению к женщинам в целом, пробудило потребность контролировать их, заставлять быть с ним. Подчинять своей воле.
Когда Брудос достиг половой зрелости, сексуальный фетиш на ноги и обувь распространился и на другие части женского тела – тела тех, что стыдили его так, что вызывали гнев, бросали в одиночестве и приводили в отчаяние. Брудос начал красть женское белье, облегающие юбки и обтягивающие свитеры.
В семнадцать лет Джерри впервые переступил черту. Его арестовали за вовлечение девушки против ее воли в свои фетишистские фантазии. Он заставил соседку позировать и совершать действия сексуального характера перед камерой, а когда другая знакомая отказалась делать то же самое, Джерри ее избил. Брудос был направлен на принудительное лечение, после чего ему разрешили закончить старшую школу. К преступлениям он вернулся не сразу, а сначала нашел хорошо оплачиваемую работу на радиостанции. Когда ему было уже за двадцать, Джерри женился, и у него родилось двое детей. Казалось, он остепенился. Исцелился. Спасся. Искупил грехи.
Позднее его жена рассказывала, что Брудос был в постели нежным и внимательным, но настаивал, чтобы она надевала кружевное белье и туфли на высоком каблуке, иначе он не мог возбудиться. Ей нравилось ему подыгрывать, но после рождения первого ребенка некогда покладистой жене стало не до сексуальных игр. Она была слишком занята и очень уставала, поэтому перестала наряжаться и удовлетворять его парафилию. Брудос быстро вернулся в мир своих фантазий, наполненных детской болью и чувством отторжения, так как его вновь отвергла и унизила еще одна важная в его жизни женщина.
В подвале и гараже их дома он устроил берлогу, куда никого не пускал и где размещалась его постоянно пополняющаяся коллекция белья и туфель на высоких каблуках. Иногда Брудос надевал их и позировал перед зеркалом, фотографировался или непроизвольно мастурбировал на фантазии, в которых овладевал полуодетыми женщинами в туфлях на высоких каблуках (точно так же себя вели серийные убийцы Деннис Рейдер и Рассел Уильямс).
Чтобы парафилия перешла на новую стадию и привела к убийству, нужен был лишь толчок.
Прежде чем Брудос совершил первое тяжкое преступление, произошло два события. Несчастный случай на радиостанции: от удара током он потерял сознание и был так серьезно ранен, что чуть не умер. Те, кто хорошо знал Джерри, говорили, что после этого Брудос уже никогда не был прежним. Стало ли это последней каплей и причиной, из-за которой Брудос начал убивать, мы точно не знаем. Но, вне всяких сомнений, Джерри получил очень сильный удар током по голове.
Вскоре после этого инцидента на свет должен был появиться его второй ребенок. Брудос хотел присутствовать при родах, держать жену за руку, протирать ей лоб, но в последнюю минуту она отказалась. И вновь Джерри почувствовал себя отвергнутым и брошенным женщиной, играющей большую роль в его жизни. Вскоре после этого последовали убийства.
В двадцать девять лет (а серийные убийцы в среднем начинают совершать преступления в двадцать восемь) Брудос стал похищать женщин и привозить в свой гараж или подвал, где лишал их жизни, а трупы хранил в морозильнике. Пока его жена и дети беззаботно жили и играли наверху, он доставал тела, давал им оттаять и использовал в качестве разодетых секс-кукол, после чего отрезал определенные части, а остальное сбрасывал в реку. Одной жертве Брудос ампутировал грудь, другой же – отрубил стопу.
Безобидный фетиш на высокие каблуки обернулся для кого-то смертью, когда социально неадаптированному Джерри понадобилась нога для примерки туфель из коллекции и он почувствовал, что ради этого вынужден убивать. Таким образом, с виду безобидный фетиш может оказаться эпицентром урагана из преступных парафилийных маний.
Современная дестигматизация «хороших» парафилий
Социально-психологическая дискриминация парафилий, с которой столкнулся Брудос, чьи детство и юность пришлись на 40–50-е годы, – весьма неприятное явление, ведь сегодня на Западе столь многие парафилии стали приемлемы для пар, согласных насладиться игрой. В последнем, пятом издании «Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам» (DSM-5) многие парафилии были официально исключены из списка расстройств, требующих лечения.
Согласно DSM-5, если парафилия «не вызывает стрессовых переживаний или не приводит к ухудшению состояния» у пациента, а также не заставляет его принуждать к чему-либо других людей, наносить им травмы или причинять вред, то она не считается расстройством, требующим врачебного вмешательства. В DSM-5 указывается, что «парафилия является необходимым, но недостаточным условием для наличия парафилийного расстройства и сама по себе не служит основанием для клинического вмешательства и не требует его проведения»
{100}. Таков взгляд современной психиатрии на новооткрывшуюся широту диапазонов человеческой сексуальности, реализуемой в рамках согласия обеих сторон, в контексте нормы и патологии (или, говоря языком DSM, нормофилии).
