В течение очень долгого времени господствовало мнение, что привычных нам сексуальных серийных убийц мужского пола не существовало вплоть до последних двух столетий. Место первого современного сексуального серийного убийцы в нашем представлении о мире занимает Джек Потрошитель, и его появление объясняется несколькими причинами, в частности урбанизацией и индустриализацией, которые начались в странах Запада в 1750-х.
Серийные убийства и досуг
Одна из теорий о появлении сексуальных серийных убийц выглядит следующим образом. В доисторические времена, до того, как западная цивилизация прошла промышленную революцию, большинство людей было слишком занято поиском безопасности, пищи и крова, так что на мысли о сексуальных потребностях и фантазиях сил не оставалось. Пределом грез обычного человека было дожить до утра. Первостепенной насущной задачей для большинства выступали более важные вещи: еда и ночлег в тепле и покое, где их не ограбят и не убьют.
Лишь у немногих находилось время на «хобби» вроде сексуальных серийных убийств – все были слишком заняты выживанием.
Однако немногочисленная горстка деспотов и аристократов обладала достаточным количеством времени и богатства, чтобы потакать своим не связанным с выживанием желаниям – например, наслаждаться государственной властью, расширять границы, разнообразить свою половую жизнь и покровительствовать деятелям искусства.
Например, существуют исторические свидетельства о римских императорах, которые убивали исключительно ради гедонистического удовольствия, таких, как Калигула (12–41 н. э.) и Нерон (37–68 г. н. э.); широко известен царь-садист Иван Грозный (1530–1584) и безумный господарь Влад III Дракула (ок. 1428 – ок. 1477) по прозвищу Колосажатель (рум. Цепеш), ставший прототипом Дракулы в одноименном романе Брэма Стокера.
Жиль де Ре, Синяя Борода (1405–1440), один из богатейших людей Франции и соратник Жанны д’Арк, был обвинен в пытках, изнасиловании и убийстве сотен детей. Елизавета Батори (1560–1614), венгерская Кровавая графиня, обвинялась в убийстве крестьянских девушек и купании в их крови в надежде, что это сохранит ее юный облик.
Хоть они и были аристократами, от других тиранов-садистов их отличает то, что ни Елизавета Батори, ни Жиль де Ре не обладали официальной властью над жизнью и смертью, какая была у Калигулы по отношению к его жертвам. Их убийства были «частноправовыми» преступлениями, что признавал даже феодальный закон, согласно которому они правили и вершили власть. В отличие от Калигулы и других деспотов-императоров, де Ре и Батори были арестованы, преданы суду, признаны виновными и приговорены к наказанию за свои преступления, несмотря на аристократическое происхождение (хотя некоторые историки приводят веские аргументы в их пользу и считают, что их обоих оклеветали политические противники из соображений силового давления)
{113}.
У этих деспотов, которые, как поговаривали, обожали убивать «голыми руками», хватало свободного времени для подобных развлечений. О политических мотивах совершения преступления, вроде обретения или удержания власти, речи не шло. Они убивали без какой-либо практической цели, маниакально и во имя личного удовлетворения. Многие современные маньяки ищут именно такой власти над жизнью и смертью, какая в прошлом была у кровожадных тиранов. Именно власть и контроль, а не похоть зачастую заводит серийного убийцу, даже если они обретают власть и контроль через действия сексуального характера.
Античные серийные убийцы-аристократы: власть и жажда крови
Представлять сумасшедших деспотов серийными убийцами не значит упражняться в переоценке минувших событий. Они были признаны монстрами в человеческом обличье еще в свою эпоху и осуждались современниками и коллегами. Сегодня мы часто спокойно относимся к серийным убийствам, которые совершали античные полководцы, тираны и деспоты, видя в них не более чем проявления примитивной силовой политики, и предполагаем, что подобное поведение в те времена было в порядке вещей. Однако исторические записи показывают, что подобная жестокость уже в то время воспринималась как нечто странное, патологическое или девиантное.
В историях об описанном в Библии убийстве царем Иродом своей жены Мариамны сквозит недовольство тем, что он в течение семи лет держал ее труп у себя и все эти годы совершал акты некрофилии
{114}. Отсылки к деяниям Ирода связаны с «Последними вратами» – написанном во II веке разделе Вавилонского талмуда, где сообщается, что Ирод «семь лет хранил ее тело в меду. Кто-то говорит, что у него были с ней половые сношения, другие же утверждают, что нет. По словам тех, кто верит, некрофилия имела место: он забальзамировал жену, чтобы удовлетворить свои желания»
{115}.
Калигула (12–41 г. н. э.)
Римская империя с ее распятиями и гладиаторскими играми во многих отношениях кажется варварской, но даже в обществе, где кровопролитные бои и казни служили популярным развлечением для толпы, осуждалось серийное убийство «в частном порядке». Рассмотрим случай с римским императором Гаем Цезарем по прозвищу Калигула.
Подозревали, что сестра Калигулы – Друзилла – забеременела от него, а потом он ее выпотрошил, чтобы не родился ребенок, способный соперничать с ним в его божественности. Но, по многим сведениям, Калигула пытал и убивал десятки человек просто ради забавы.
Римский государственный деятель, философ и писатель Сенека Младший (4 г. до н. э. – 65 г. н. э.) в своем труде «О гневе» (De ira) описал зверские убийства Калигулы, осудил его одержимость пытками, желание приступить к ним как можно скорее, его склонность (или почерк, говоря современным языком профилирования) затыкать рот своим жертвам и наблюдать, как они умирают. Сенека писал: «Вот только недавно Гай Цезарь сек плетьми и подверг пыткам… других римских сенаторов и всадников, всех в один день, причем пытал не ради того, чтобы получить показания, а ради собственного удовольствия. Затем он столь нетерпеливо возжелал следующего наслаждения, которое его жестокость почитала исключительным и хотела получить безотлагательно, что прямо на террасе сада… в имении его матери, в обществе матрон и других сенаторов, при фонарях отрубил им головы. Но разве совершалась когда-либо прежде вещь столь неслыханная, как ночная казнь? В потемках прячутся обычно злодейские убийства, – напротив, справедливая казнь должна совершаться на виду у всех – тогда она принесет больше пользы как предостережение и средство исправления нравов. Но и здесь, я чувствую, мне возразят: „То, чему ты так поражаешься, всего-навсего повседневные привычки этого изверга: он этим живет, ради этого бодрствует, ради этого зажигает у себя лампы“. Хорошо, но, кроме него, вы не найдете, я думаю, никого, кто повелел бы затыкать казнимым рот губкой, чтобы лишить их возможности кричать. Где это видано, чтобы человеку, обреченному на смерть, нельзя было даже застонать?…Когда под рукой не оказывалось губки, он распоряжался раздирать одежду несчастных и набивать им рот тряпками. Откуда такая дикая жестокость?»
{116}
[9].
