О запретах, которые Церковь наложила на веру в ликантропию, Крамер сообщал уклончиво и утверждал, что оборотни суть либо настоящие волки, одержимые демонами, либо люди, которых заколдовал дьявол и заставил поверить, что они наделены теперь звериной силой и свирепостью: «Каким же образом это происходит? Настоящие ли это волки или демоны, принявшие на себе личину волков? Говорят, что это настоящие волки, одержимые демонами или побуждаемые к своим поступкам демонами же, что это происходит также и без посредства ведьм… Подобные нападения волков также считаются бесовским наваждением. Так, Вильгельм… рассказывает об одном человеке, который время от времени утверждал, что он оборачивается волком, и поэтому скрывался на это время в берлогах. Когда он там спокойно сидел, ему казалось, что он превращается в волка, который рыскал по окрестностям и разрывал детей. Его утверждение было ошибочным. Он не был оборотнем. Причина лежала в дьяволе, который вселился в волка. Этот человек так и остался помешанным. Однажды его нашли мертвым в лесу. При этих явлениях веселится демон, потому что ему удается вновь освежить заблуждения язычников, верящих в преобразование мужчин и старых женщин в зверей»
[18]
{166}.
Некоторые светские власти были враждебно настроены по отношению к этой новой фракции церковных демонологов и тянули с преследованием тех, кого обвиняли в колдовстве или превращении в оборотня. Разве «Епископский Канон» не провозгласил ересью веру в таких существ, как ведьмы и оборотни? Крамер писал, что скорее ересью является так упрямо отрицать их существование
{167}.
Поскольку увлечение охотой на ведьм пошло от раскола Католической церкви, можно было лишь надеяться, что еретики-протестанты отринут подобные идеи. Но они точно так же, как и католики, открыли охоту на ведьм, заметив в этом способ возрождения единства; и как только разразилась Тридцатилетняя война (1618–1648), в которой католики и протестанты устраивали массовые кровопролитные бойни (погибло как минимум восемь миллионов), чужое вероисповедание добавилось в список преступлений, за которые полагался смертный приговор.
Не хочется думать, что вышедшее в 1486 году параноидальное руководство Генриха Крамера по выявлению ведьм чем-то похоже на книгу Роберта Ресслера, Джона Дугласа и Энн Берджесс под названием «Модели и мотивы убийств на сексуальной почве», напечатанную в 1988 году и дающую определение серийным убийцам, однако у них все же есть нечто общее. Хоть «Молот ведьм» и был бредом бесноватого фанатика, а «Модели и мотивы» являются настоящим научным исследованием (пусть и статистически не вполне достоверным, так как к исследованию было привлечено всего тридцать шесть преступников), обе работы функционировали как руководства по истолкованию ранее существовавших девиантных общественных явлений, которые прежде никто не систематизировал и не включал в судебную систему. Подобно тому, как «Модели и мотивы» стали процедурным пособием по профилированию серийных убийц, Malleus Maleficarum стал практическим мануалом по выявлению ведьм и оборотней. Разница, конечно, в том, что в «Моделях и мотивах» описывается явление, которое действительно существует, – серийные убийцы, а в «Молоте ведьм» рассказывается о фантастическом феномене, далеком от реальности, – ведьмах и оборотнях. Но с исторической перспективы эти две книги похожи.
Суд над серийными ликантропами
При обнаружении съеденного или изуродованного детского либо женского тела вину за злодеяние веками возлагали на всамделишных волков или вымышленных оборотней, но подобные случаи редко расследовались, не говоря уже о привлечении полиции или возбуждении уголовного дела. Чаще всего убийства происходили на окраинах деревень: жертвы либо ехали на рынок, либо пасли овец, либо работали в поле рядом с опушкой леса – в общем, односельчане в любом случае их не видели. Тогда не было ни полиции, которая могла бы расследовать преступление, ни судебной медицины, которая могла бы понять характер ранений и установить причину смерти. Каждая община или местные феодальные власти разбирались с подобными происшествиями по-своему.
В 1450-х в сложную систему юрисдикций вмешалась церковь и объявила, что теперь не только признает существование монстров, подобных ведьмам и оборотням, но и считает их действия преступлением против Господа, а еще светские власти должны применять силу и наказывать подобное от имени судов церковной инквизиции. С этого момента оборотни и ведьмы стали существовать с юридической точки зрения, а «Молот ведьм» запрофилировал их и криминализировал, объявив чудовищ приспешниками дьявола и наказав преследовать, расследовать, судить и применять к ним как светское, так и церковное наказание.
Сегодня мы знаем, что волк, если он не болеет бешенством, вряд ли нападет на человека, и нам легко представить, как в прошлом бродячий серийный маньяк набрасывался на случайных жертв и утолял свою жажду крови зверским убийством, возможно, даже в состоянии психоза, воображая, что стал оборотнем. Серийные убийцы-визионеры – шизофреники, страдающие от органических психических расстройств и испытывающие галлюцинации, – правда существуют. Например, Ричард Чейз по прозвищу Вампир из Сакраменто в период с 1977 по 1978 год убил и серьезно изувечил пятерых человек, а Герберт Маллин, «Убийца смертной песни», с 1972 по 1973 год лишил жизни тринадцать человек и изуродовал их тела в надежде, что его жертвы помогут предотвратить землетрясения, которых он безумно боялся.
В XV веке произошло сразу две вещи. В «Молоте ведьм» получили определение и были объявлены преступниками оборотни, ведьмы и другие монстры, и одновременно с этим возник государственный аппарат и целая индустрия, которая занялась расследованием, преследованием, арестом, наказанием и уничтожением чудовищ, – своего рода полиция. Одновременно с этим мы видим, как оборотней начали привлекать к суду, теперь уполномоченному бороться с новой угрозой христианству. С этого момента в сохранившихся судебных документах обвинения подобного рода будут появляться все чаще.
Суды над оборотнями, которые, как мы сегодня понимаем, на деле являлись вполне посюсторонними серийными убийцами, начинают происходить во время преследований за колдовство, в период с 1450 по 1650 год. Я полагаю, что серийные убийцы существовали и раньше, но либо их дела редко доходили до официального суда, либо судебные протоколы не сохранились, либо, что весьма вероятно в допечатную эпоху, актуальные отчеты об их делах не писались и не распространялись в массовом порядке. Возможно, записи о серийных убийцах сейчас пылятся себе в каком-нибудь монастыре и ждут, пока их обнаружат среди вороха прочих редкостных манускриптов. До появления печатного станка архивные записи велись очень выборочно.
Кроме того, до «Молота ведьм» серийные убийцы официально к ответственности не привлекались, ведь они считались оборотнями, вера в которых прежде расценивалась как ересь. Пока не началась охота на ведьм, в Европе не существовало сколько-нибудь отлаженной и систематизированной организации по поддержанию правопорядка, способной принимать превентивные меры по отлову преступников. Не было ни полицейских управлений, ни прокурорских органов – потому-то и появилась вездесущая и организованная инквизиция, которая преследовала еретиков, собирала доказательства и доставляла обвиняемых в церковные суды. Правосудие и наблюдение за исполнением законов в средневековом мире занималось, главным образом, преступлениями против монарха и его приближенных, владеющих землей, нарушениями общественного порядка, посягательствами на права и собственность высокопоставленных землевладельцев и неуплатой налогов.
