Иногда рты у трупов были разрезаны от уха до уха, напоминая «улыбку Джокера» (как произошло в 1940-х в Лос-Анджелесе с Элизабет Шорт по прозвищу Черный Георгин), у женщин изрезаны бедра или полностью отрублены конечности
{205}. В своих записях по этому делу французский историк и культуролог Мишель Фуко отмечает, что преступник «разреза́л их своим штыком, извлекал кишки и прочие органы, а затем развешивал тела на крестах и ветвях деревьев, составляя из них гирлянду». Причем останки этих тел, хотя и изрядно уже разложившиеся, «используются для сексуального удовольствия»
[20]
{206}.
Пресса окрестила преступника «Вампиром с Монпарнаса». В конце концов был арестован сержант французской армии Франсуа Бертран. На военном трибунале зал суда был заполнен журналистами, практикующими криминалистами, психиатрами и другими учеными со всех концов Земли. Процесс освещал английский медицинский журнал «Ланцет» и объяснял читателям, откуда взялось парадоксальное прозвище Вампир, кажущееся пережитком времен ведьм и оборотней: «Говоря об этом возмутительном деле, сразу же вспоминается психическое расстройство, широко распространенное на севере Европы около полутора веков назад, известное как вампиризм. Следует отметить, что вампиры страдали от некоего рода ночного бреда, который зачастую затрагивал и часы бодрствования. Они верили, что какие-то мертвецы восставали из могил, приходили к ним и пили их кровь, поэтому в них просыпалось желание мести, которое реализовывалось путем осквернения захоронений. В деле Бертрана все иначе, ибо здесь не мертвые восстают из могил, чтобы мучить живых, а сам человек ужасающим образом, какой только можно представить, нарушает покой кладбищ»
{207}.
После ареста Бертрана осмотрел доктор Шарль-Жакоб Маршаль де Кальви, врач и психиатр, чье доброе имя известно по сей день
{208}. В эпоху, когда Чезаре Ломброзо вот-вот сформулирует принципы криминальной антропологии, предполагающей связь между внешностью и преступным поведением, Маршал ожидал, что «вампир» будет принадлежать к низшему классу и выглядеть как неотесанный, звероподобный «прирожденный преступник». Тонкие, «цивилизованные» черты лица Бертрана и интеллект сбили его с толку.
Маршаль согласился дать показания в защиту Бертрана, утверждая, что обвиняемый страдает от «непреодолимого желания», которое в то время называлось мономанией – патологической фиксацией на какой-либо идее, или, иначе говоря, одержимостью в остальном здравого рассудка. Термин «мономания» сопоставим с современными описаниями компульсивных поведенческих расстройств, неврозов, парафилий, психопатий, социопатий и других поведенческих расстройств личности, которые не сопровождаются бредом или галлюцинациями
{209}.
Маршаль утверждал, что мономания Бертрана настолько непреодолима, что может временно снижать его способность отличать правильное от неправильного – основание, достаточное для оправдания по невменяемости
{210}.
Дело «Вампира» рассматривалось всего шесть лет спустя после прецедентообразующего признания невменяемости в деле Макнотена (см. глава 5).
Аргумент доктора Маршаля, что «непреодолимое желание» Бертрана эквивалентно юридической невменяемости, был радикальным отходом от правил Макнотена – как произойдет позже в 1955–1984 гг., когда тот же аргумент вновь будет приводиться американскими адвокатами в защиту серийных убийц. Адвокаты утверждали, что их подзащитные «не могли действовать в соответствии с законом по причине «непреодолимой тяги», что было равносильно невменяемости
{211}. Позже эту стратегию назовут юридической защитой на основании волеизъявления. При президенте Рональде Рейгане конгресс принял закон о реформе защиты на основании безумия и тем самым ограничил применение юридической защиты на основании волеизъявления. Произошло это после того, как оправдали Джона Хинкли-младшего, признанного невменяемым из-за «неспособности сопротивляться» желанию убить президента Рональда Рейгана, наложившейся на одержимость актрисой Джоди Фостер и ее героиней из фильма «Таксист»
{212}.
Улики против Бертрана были неоспоримы, как и его чистосердечное признание. На суде уже не шла речь о том, страдает ли он от какого-либо психического расстройства – его наличие было несомненным, – а велись обсуждения характера и формы заболевания. Сразу после суда печать взорвалась потоком книг по психиатрии и криминалистике, в которых ведущие французские психиатры спорили о природе расстройства Бертрана: является ли оно «эротическим» (сексуальным), «деструктивным» (садистски-убийственным) или и тем и другим сразу, если же верно последнее, то что же преобладает в большей степени: эротизм или деструктивность, и можно ли это приравнять к юридической невменяемости
{213}.
Сексуальное влечение к мертвым, или, по-другому, некрофилия, обладает множеством клинических, юридических и культурных аспектов. Ее спектр разнится от безобидных романтических фантазий до желания убивать, от легкой псевдонекрофилии, описанной в «Спящей красавице» и «Сумерках», до реально существовавшего серийного убийцы и некрофила Эда Гина по прозвищу Псих.
Сегодня общепризнанным авторитетом в области судебно-медицинской экспертизы некрофилии считается доктор Анил Аггравал.
