Нет никаких доказательств того, что порнография порождает серийных убийц, но она может функционировать в качестве катализатора, так же, как алкоголь, наркотики или детективные журналы. Или, если на то пошло, даже отрывки из Библии, осуждающие блудниц, и прочие кусочки головоломки, составляющие структурную основу замысловатых фантазий, психопатологий и моделей поведения серийных убийц. Также порнография может использоваться в качестве формирующего фактора для развития той или иной реакции. В отличие от Библии, порнографию, особенно иллюстрированную, не «просматривают» и не «читают», как часто говорят, а мастурбируют на нее. Весьма забавно, когда женщины жалуются, что их мужчина смотрит порно в интернете. Проблема не в том, что он смотрит порно, а в том, что он бесконтрольно на него мастурбирует. Человеку с парафилией и зависимостью порнография может помочь сформировать сексуальную реакцию на лично им отобранные садистские или другие недозволенные фантазии.
Интересно, что в то время, как многие медицинские, психиатрические, сексуальные и философские термины происходят от имен древнегреческих богов или греко-латинских слов, слово «садизм», притом, что сам садизм как явление, предположительно, существовал на протяжении всей истории человечества, является полностью современным термином – производным от имени маркиза де Сада – и относится к концу XVIII века, как и мазохизм, произошедший от имени австрийского писателя Леопольда фон Захер-Мазоха (1836–1895). Как говорил французский философ и социальный критик Мишель Фуко: «Садизм – это не просто имя, обретенное наконец практикой, древней, как сам Эрос; это массовое явление культуры, возникшее именно в конце XVIII в. и воплотившее в себе одно из величайших преобразований сферы воображаемого в Западной Европе; это неразумие, представшее бредом сердца, обезумевшее желание, бессмысленный диалог любви и смерти, предполагающий неограниченную власть вожделения»
[25]
{349}.
Глава 11. Французский Потрошитель: экспертиза серийных убийств в Прекрасную эпоху, 1897 г.
Кто всегда видит в обвиняемом падшего брата или несправедливо подозреваемого, тот будет допрашивать хорошо.
Доктор Ганс Гросс. Руководство для судебных следователей как система криминалистики
Правосудие клеймит, тюрьма портит, а общество получает преступника, которого заслуживает.
Доктор Александр Лакассань, автор концепции социального детерминизма
Через десять лет после убийств в Уайтчепеле полиция по другую сторону пролива, во Франции, столкнулась с собственным Потрошителем. В отличие от англичан, французы уже имели опыт обращения с серийными убийцами вроде Мартина Дюмойяра, Луи-Жозефа Филиппа и Евсевия Пьеданьеля, не говоря уже о серийном вампире-некрофиле Франсуа Бертране. Тем не менее дело этого серийного убийцы оказалось более пугающим, чем убийства Джека Потрошителя в районе Уайтчепел. Французский Потрошитель оставил за собой куда более размашистый след из убийств, разбросанных по обширной и в основном безлюдной территории в сельской глубинке на юго-востоке Франции. Это дело было полностью современным не только с точки зрения способа его расследования (хотя и без применения новинок науки и техники вроде дактилоскопии и ДНК), но и дискуссий психиатров и юристов о вменяемости преступника, когда того, в отличие от Джека Потрошителя, опознали, задержали и предали суду. Его можно отнести к первым серийным убийцам, преступления которых были успешно раскрыты с помощью новейших криминалистических методов и передовых следственных стратегий.
Жозеф Ваше, «Потрошитель с юго-востока», или «Убийца пастушат». Франция, 1897 г.
Во Франции конца XIX века молодые женщины-текстильщицы, подобно современным мексиканским труженикам или китайским рабочим-мигрантам, жили и работали вдали от своих родных деревень. Их пристанищем стали большие фабрики в пригородах с общежитиями и столовыми, где они трудились, ели и спали. То была изнурительная жизнь в полной зависимости от заработной платы, но все же такое положение казалось несравненно лучшим, чем прежняя крестьянская доля – яркий пример парадокса, порожденного эксплуатацией низкоквалифицированной рабочей силы в индустриальную эпоху.
Среди тех, кто нашел работу на ткацкой фабрике в Борепере, небольшом городке южнее Лиона, промышленного центра Франции, того самого города, где за тридцать лет до этого ловил своих жертв Мартин Дюмойяр, была Эжени Дельом – симпатичная крестьянка двадцати одного года и мать-одиночка. Шесть дней в неделю трудилась она в оглушительном грохоте механических станков. Смены были изнурительными: начинались в пять утра и заканчивались лишь через пятнадцать с половиной часов, то есть в восемь тридцать вечера, с короткими перерывами на обед и ужин в общей столовой. Заработанных денег Эжени едва хватало, чтобы отправлять в деревню стареющему отцу и дочке.
В субботу, 19 мая 1894 года, примерно в 19:30, за час до окончания своей смены, Эжени поднялась со своего рабочего места и сказала, что хочет сделать небольшой перерыв и подышать свежим воздухом в переулке за воротами фабрики. Ее надсмотрщик возразил, сказав, что начался дождь, но девушка твердо стояла на своем. Эжени считали надежной работницей, но, по слухам, у нее в соседнем городе было сразу несколько поклонников, и лояльный надсмотрщик мог предположить, что она хочет встретиться с кем-то из них, а может, и тайком покурить.
Когда она не вернулась на рабочее место, никто не встревожился: в конце последней смены долгой рабочей недели девушка могла уйти и пораньше. Ее отсутствие никого не обеспокоило настолько, чтобы искать ее на территории фабрики под дождем и в темноте. На следующее утро Эжени не оказалось ни в общежитии, ни в церкви, куда она обычно приходила по воскресеньям. Позже в тот же день на тело Дельом, брошенное под изгородью в ста восьмидесяти метрах от заводских ворот, случайно наткнулась какая-то пастушка.
Ужасная сцена, напоминающая произошедшее с возможной первой жертвой Джека Потрошителя Мартой Тэбрем. Одежды на Эжени не было, за исключением сорочки, верх которой стянули до пояса, а подол, напротив, задрали. Было сразу видно, что одежда в беспорядке не из-за того, что девушка пыталась отбиться, а потому, что убийца в приступе безумия силой стащил ее с жертвы
{350}. Другие предметы гардероба, забрызганные кровью, включая корсет и шарф, нашли чуть в стороне от места преступления. Врач, осмотревший тело, установил, что Эжени сначала схватили за горло, бросили на землю, а после задушили. По вытоптанной траве и синякам на руках жертвы становилось понятно, что девушка активно сопротивлялась. Убийца зажал ей рот рукой, чтобы заглушить крики, оставив на губах раны и синяки, перекрыл доступ воздуха и удерживал на земле свободной рукой, а также придавливал ногами. Затем преступник перерезал ей горло ножом, который держал в левой руке, и рассек яремную вену, чтобы ускорить смерть. Когда Эжени была уже мертва или находилась на грани смерти, злодей несколько раз в ярости пнул ее тело и наносил удары по торсу, груди и лобку, о чем свидетельствовали отчетливые отпечатки его ботинок. Наконец он отсек ножом ареолу на одной груди, но не дорезал до конца, и она осталась висеть на полоске кожи длиной около четырех – шести сантиметров. После этого убийца оттащил тело под изгородь, где его и обнаружили. Признаков вагинального изнасилования замечено не было, а осмотром жертвы на предмет признаков анального изнасилования врач заниматься уже не стал
{351}.
