Во втором случае, она просто распорядилась положить в мешок для конторы электроснабжения пачки с мелкими купюрами и кучу мелочи. Пока бухгалтерия считала сумму, прошло пятнадцать лишних минут. Вот и объяснение задержки. Инкассаторы, чтобы не задерживать выдачу зарплаты на заводе поспешили, и поехали в объезд железнодорожных переездов. Но что было в третьем случае? Почему сотрудники КГБ поехали именно той дорогой, на которой была бандитская засада?
Кажется, что просто — они решили выманить банду на себя. Но их должны были страховать. Но страховка Хмеля не сработала. Экипаж поехал по другой дороге и Хмель не успел. Но как Шмелёва могла направить чекистов в засаду бандитов? И откуда она знала об операции чекистов? Она могла догадаться? Могла. Тогда должна была выйти на связь. Но как?
Ткачёв поблагодарил лейтенанта и, найдя машину с Румянцевым, скомандовал ехать в управление.
Глава 7
Оперативники и следователь уже ждали Ткачёва.
— Гладышева нашли? — спросил полковник, снимая пальто.
— Начальник в горкоме партии, — ответил Поплутин. — Совещание у них…
— Чёрт знает что! — тихо выругался Ткачёв. — Ладно, — он посмотрел на следователя. — Есть основания объединить дела с инкассаторами, убийство Цыганкова и убийство Шмелёвой в одно.
— Если дадите обоснования письменно, то прокуратура это рассмотрит. Лично я не вижу препятствий. Александр Владимирович объяснил мне детали. Понятно, что банда зачищает следы. Но подпись Гладышева на бумаге необходима.
— Что же, — кивнул Ткачёв. — Майор, составляйте рапорт. И это будет причиной, чтобы прервать совещание в горкоме. Что у нас по таксопарку?
Оперативники переглянулись и… молчали.
— Товарищи, а что не так? — удивился Андрей Викторович.
Поднялся Нодия.
— Мы, товарищ полковник, были вчера там, но кроме диспетчера и одного механика в гараже, никого не нашли. Рабочий день у руководства таксопарка закончился, а механик в состоянии лёгкого опьянения спал на диване в гараже. Мы с товарищем капитаном часок пошатались по территории, но ничего подозрительного не нашли.
Ткачёв понемногу наливался гневом.
— А как вы собираетесь работать, товарищи? Мне что, надо на пальцах показывать каждому, что он должен делать?!
— Андрей Викторович, — попытался успокоить его следователь прокуратуры, — у людей нет опыта в расследовании подобных преступлений. Самое тяжелое расследование — это бытовая поножовщина и угон велосипеда с огорода. У нас в городе криминальные «авторитеты» появились только после Олимпиады. Но им пока хватало того, что «сявки» в рюмочных обирали рабочих в день получки. Приходит мужик домой в хламину, жена лезет в карман, а там ничего. А он толком и сказать ничего не может. Да, с кем-то пил. А с кем и сколько — не помнит.
— Товарищ, прокурор, прошу не оправдывать оперативных работников, — повысил голос Ткачёв. — Но вы тоже поймите, что в одиночку я не в состоянии распутать дело. И, между прочим, в городе за месяц уже десятое убийство. Десятое! В любом другом городе начальника ГУВД уже бы в Москве линчевали. А ваш на совещания ходит.
— Так, может быть, его на тех совещаниях и линчуют…
— Так я его не вижу! Его там до смерти не засекли?! Сомневаюсь. Прокурор города может повлиять на Гладышева?
Следователь отвел взор.
— Прокурор тоже на совещании…
— Ети их мать! — не сдержался полковник. — Кого-нибудь волнует десять убийств в городе?!
Оперативники молча смотрели в стол. Следователь встал и предложил:
— Андрей Викторович, пусть майор Поплутин пока рапорт напишет, а мы с вами выйдем ненадолго…
Ткачёв согласился, ибо этот разговор мог многое прояснить.
Они со следователем вышли в безлюдный коридор, и подошли к окну.
— Андрей Викторович, умерьте свой гнев. Людям и так тяжело. Половину ГУВД уволили, вы же знаете.
— Да я понимаю, но работать-то кто-то должен. Между прочим, с меня тоже спросят. А у меня кроме трех новых трупов ничего нет.
Следователь пригладил пышные усы, оглядел пустой коридор.
— А вы знаете, полковник, что Шмелёва была любовницей первого секретаря горкома? И только благодаря ему она попала в наш город заместителем управляющего отделением Госбанка?
— Вот как? То, что Шмелёва была в фаворе у партсекретаря мне уже сказали, но вот причина её назначения была, да и остаётся тайной. Не просветите?
— Лучше меня об этом знает наш местный чекист. Не хочу давать вам непроверенные слухи. Но могу устроить вам встречу. Гриша — мой старый друг и старый служака.
Ткачёв удивился. Следователь мог и сам выдвигать версии в расследовании, но почему-то сторонился этого. И вообще, Зареченск был полон внутренними тайнами, о которых знали единицы.
— Буду благодарен. Ему не будет трудно прийти ко мне в дом, где я остановился?
— У вас служебная квартира?
— Нет. Я остановился по улице Советская дом два.
— Хорошо. Я передам Леониду Макарычу. А сейчас, думаю, вам я не нужен. Вы лучше знаете все тонкости дела. Недаром вас из Москвы прислали. И ещё… советую вам поговорить со Шмелёвым. Он тоже немало может рассказать познавательного.
— Хорошо. Спасибо за совет.
Следователь многозначительно усмехнулся и ушёл. Ткачёв некоторое время постоял у окна, потом решительно направился в кабинет замначальника ГУВД.
Шмелёв спал на старом диване, свернувшись калачиком и укрывшись шинелью. Полупустая бутылка коньяка на столе, стакан и разбросанные бумаги. В кабинете было прохладно. Ткачёв ткнул подполковника в плечо.
— Василий Ефремович…
Шмелёв открыл глаза.
— А, это вы…
Он сел на диване и набросил шинель на плечи. Посмотрел на початую бутылку.
— А знаете, Андрей Викторович, может быть, это и к лучшему. Лена мне всю душу вымотала…
— Я всё понимаю, но расскажите подробнее.
Шмелёв потянулся за бутылкой, приложился к горлышку и сделал внушительный глоток. Прервавшись, сморщился, капнув на пол коньяком с губ.
— Я служил начальником ГУВД в Подольске. До Олимпиады меня вызвали в главк и хорошенько так… отправили в отпуск. Я помыкался немного и поехал отдыхать в санаторий в Геленджике. Там и познакомился с Еленой. В общем, через два месяца мы поженились. Она говорила, что получила назначение в Зареченск, и чтобы я особо не переживал. У неё есть связи, и она устроит меня в Зареченское ГУВД. И знаете, — он пьяно улыбнулся, — у неё получилось. Я-то сначала верил ей, а потом выяснилось, что с местным первым секретарём она спит. Да и, вообще… жизнь её такая таинственная, что мне лучше не знать. А я ведь влюблён в неё был, как мальчишка. Веришь, полковник? Она такое вытворяла со мной! Ах… лучше тебе не знать. Я ревновал, как мавр. Готов был этого секретаря убить!
