— Лена не была глупа, — первый секретарь невесело улыбнулся. — Мне пообещали должность в Москве, в идеологическом отделе ЦК. Я настаивал на её разводе со Шмелёвым, но она не очень-то и стремилась к этому. Говорила, что рано об этом думать, надо сначала в Москву переехать. Н-да… цепкая особа, но … невероятно сексуальная. Что она творила!..
— Давайте к делу, — перебил интимные воспоминания Козырева Ткачёв.
— Да, конечно… Лена умела вытащить из меня информацию, которая была ей нужна. Я часто удивлялся этому. Для неё информация не имела особого значения, она делала вид, что её это интересует, а на самом деле, льстила мне. А мне нравилось…
— Подробней, Алексей Семёнович, — Ткачёв решил, что будет уместным немного унять свой суровый тон беседы. И Козырев слегка расслабился.
— Мы с ней часто отдыхали по выходным на турбазе, что недалеко от Зареченска. Я снимал целый домик. Мы развлекались, пили шампанское и …
— Понятно, — махнул рукой полковник.
— Я, естественно, рассказывал ей о своих делах. Что у меня получается, а что нет. А Лена очень удачно меня поддерживала и иногда даже подсказывала, что надо сделать. Например, месяца три назад из Москвы пришло распоряжение открывать семейные кафе, где люди могли бы посидеть в уюте и поесть мороженого с детьми. Устройство детских площадок и стадионов при школах…
— Это тогда вы решили открыть в городе кафе «Ландыш»?
— Да. А вы откуда знаете? Лена помогла мне подобрать помещение для него. Я торжественно открывал это заведение. Народ пришел сам на открытие, я даже удивился!
— Оборудование для кафе тоже Елена Петровна посоветовала?
— Точно. Я подписывал бумаги на заказ и закупку оборудования.
— Вы встречались со Шмелёвой в «Ландыше»? — Ткачёв подумал, что такие встречи могли быть зафиксированы на пленке.
Козырев склонил голову.
— Да. Но только раза два, не более.
— Как же вы так рисковали?
— Лена сама подбирала кандидатуру директора кафе. А для нас… там была отдельная комната с душем. Очень удобно.
Полковник криво улыбнулся. Похоже, Козырев не представлял, что может скрываться за любовными играми с Еленой Петровной.
— И все же, Алексей Семёнович, вспомните подробней, что вы чаще всего обсуждали со Шмелёвой.
— Я же говорил, — сморщился первый секретарь. — Лена могла поддержать любой разговор.
Ткачёв чувствовал, что Козырев отмалчивается и потому для пущей убедительности показал разрешение к четвёртому допуску секретности. Алексей Семёнович понял.
— Да. Были и такие обсуждения. Но Шмелёва же обладала подобным допуском.
Полковник достал фотографию истинной Шмелёвой.
— А вот эту женщину вы знаете?
Козырев взял фото, внимательно рассмотрел.
— Очень похожа на Елену, только моложе.
— Да, вы правы. С разницей в том, что это есть Елена Петровна. Фамилия по мужу — Шмелёва.
Козырев понял всё и сразу. Совсем глупых первый секретарей горкома партии не бывает. Он зажмурился и сжал голову ладонями.
— Тогда кто та убитая женщина? — сказал он глухо.
— Сейчас это выясняется, — ответил полковник, убирая бумаги и фото. — Скажите, вы сегодня получали распоряжение сверху?
— Да. И не одно.
— Там было то, что касается статуса Зареченска?
— Да, — недовольно подтвердил Козырев. — Не скрою, это сильно ослабило мои позиции…
— Вы успели это обсудить с кем-то?
Первый секретарь помолчал немного, а потом утвердительно кивнул:
— Утром на совещании.
— Кто был на совещании?
— Прокурор города, начальник ГУВД, начальник ГАИ, второй и третий секретари горкома, управляющая отделением Госбанка, первый секретарь горкома ВЛКСМ. Но все распоряжения сверху обсуждаются только в общих чертах. Позже я пишу записки каждому о том, что с него требуется.
— Разумно, — одобрил Ткачёв. — И теперь последний вопрос — с кем и когда вы обсуждали дела по заводу радиотехнических конструкций? Знала о них Елена Петровна?
— Знала… Но не всё. Последнее распоряжение точно нет.
— Понятно. А теперь, товарищ Козырев, подумаем о том, как вы сможете немного загладить свою вину…
Ткачёв зашёл в управление МВД Зареченска, похожий на растрепанную, но мощную волну, обрушивающуюся на песчаный берег. Жующий бутерброд дежурный даже не успел понять, что это было.
Отдел розыска уже полным составом допрашивал щуплого мальчишку, испуганно вжавшегося в стул.
— Что тут происходит? — громко спросил полковник, заходя в кабинет.
— Капитан Румянцев задержал вот этого мальчишку, — объяснил Поплутин. — Мальчик рыскал в снегу около лесенки.
— Понятно, — Ткачёв бросил на стол портфель. — Мальчишка, конечно, не запомнил того, кто его попросил порыться в снегу.
— Почему не запомнил, — запищал малец. — Тётенька это была.
— Она? — полковник резко протянул мальчику фото настоящей Шмелёвой.
— Неет, — протянул тот, рассматривая фотографию. — Эта красивая и добрая. А та была уже старая и не очень красивая. Но всё равно добрая. Целый рубль дала!
— Отпускайте его, — махнул рукой полковник. — А то родители набегут, всю плешь съедят. Адрес у него возьмите. Нодия, вы были в прокуратуре?
— Да. Пакет у вас на столе.
— Хорошо. Отведите мальчишку и быстро возвращайтесь.
Лейтенант с мальцом ушёл, а Поплутин с Румянцевым сдвинули стулья к столу и расселись.
— Александр Владимирович, что с убитым в машине?
— Вы были правы, товарищ полковник, — майор раскрыл папку. — Убитый работал водителем в таксопарке. Мы пробовали найти гильзу, выброшенную убийцей, но не смогли. Даже металлоискатель не помог. Ждём экспертизы по оружию.
— Подождем. Вам задание, Александр Владимирович. Поезжайте на станцию Зареченск-товарная, выясните, кто забирал оборудование для кафе. Вот копия заявки и копия накладной. Опросите тщательно всех, кто выгружал и загружал. Кто приезжал за грузом, на какой машине, внешность, приметы и всё остальное. Должны были остаться паспортные данные на доверенности. В общем, по полной программе. И это нужно сегодня.
— Есть, — майор сорвался с места.
— А с вами, капитан, у нас разговор будет долгий.
— Да, я понимаю — оплошал.
— Вы о чём? — Ткачёв удивленно склонил голову на плечо.
— О мальчишке, конечно… Я смотрю — он копается в снегу под лесенкой, я и за ним с чердака. Подбежал к нему и спрашиваю, ты чего ищешь? А он смотрит в сторону, вот, говорит, тётенька попросила поискать серёжку. А то у неё сапожки короткие, боится, что снег набьётся. Рубль дала… Тётеньки и след простыл…
