– Знаешь, почему ты так думаешь? – посмотрел на него Эзра.
– Почему?
– Потому что ты его напрочь лишен и ровно так же, как Ганс, считаешь, что это единственное, что может тебе помочь.
Томас задумчиво пожевал губами, кивнул, как бы допуская, потом спросил:
– А на самом деле?
– А на самом деле мы все летим куда-то на огромном шаре со скоростью двести километров в секунду, – фыркнул Эзра. – Ничто не может нам помочь.
Глава 16
Звякнул колокольчик над дверью, щелкнула табличка. Эзра медленно положил пинцет, поднял линзы бинокулярных очков и посмотрел на посетителя.
В дверях стоял кардинал Тровато. Он дождался, когда Эзра обратит на него внимание, и кивком головы изобразил поклон.
– Добрый день, синьор Кауфман!
– Спорное утверждение. – Хозяин лавки снял перчатки и выключил лампу.
– Очень вежливо, – усмехнулся кардинал, совсем не обидевшись.
– Где же мои манеры? – делано огорчился Эзра. – Как ваши дела? Как ваш сын?
Улыбка Тровато стала натянутой, он неторопливо перебирал четки, собираясь с мыслями.
– Который из них? – наконец спросил кардинал.
– У вас их много?
– Дети церкви и мои дети, – развел руками Тровато с видом страстотерпца.
– Очень скромно, – хмыкнул Эзра. – Но я имел в виду конкретно вашего сына.
– Я кардинал-епископ, – напомнил Тровато. – Мне не дозволено иметь детей. Как говорится, quod licet Iovi, non licet bovi.
– А еще говорят: quod licet bovi, non licet Iovi. – Эзра внимательно следил за лицом гостя, не упуская ни единого движения мышц.
– И что это должно значить? – Тровато сделал вид, что не понял.
– Что вы сначала человек, а потом уже кардинал, – пояснил Эзра. – Но не буду заставлять вас врать. Чем могу помочь?
Тровато на секунду задумался – вероятно, он не так представлял себе эту встречу и даже готовился провести ее по определенному сценарию, который Эзра нещадно загубил.
– Как вы знаете, меня назначили…
– Да, вы новый представитель папства по вопросам договора, можете переходить к сути, – перебил его Эзра, защелкнув ящичек с инструментами.
– Вы всегда так себя ведете? – не выдержал Тровато.
– Нет, – заверил его Эзра. – Иногда я бываю груб и ворчлив, так что вам повезло, что сегодня я в прекрасном расположении духа.
– Ясно, – вздохнул кардинал. – К сути так к сути. Я принял решение разорвать договор.
– Хорошо, – пожал плечами Эзра. – Буду ждать от вас официальное уведомление. Что-то еще?
– Вы точно поняли, что я сказал? – уточнил Тровато.
– Вы хотите разорвать договор, – наконец убрав все с прилавка и посмотрев на гостя, кивнул хозяин лавки.
– Тогда, согласно пункту сто сорок второму, вы должны вернуть все, что Святой Престол передал вам для хранения. Когда мне прислать носильщиков?
– Никогда, – коротко ответил Эзра.
– Что это значит? – не понял Тровато. – Вы отказываетесь вернуть реликвии…
– Я не отказываюсь, – перебил его хозяин лавки. – Не стоит так волноваться. Вы апеллируете к сто сорок второму пункту, так?
– Именно.
– В нем написано, что если все участники договора примут решение о выходе, то все реликвии, хранящиеся в лавке, необходимо вернуть законным владельцам, – напомнил Эзра.
– Я прекрасно знаю, что там написано, – кивнул кардинал. – Так в чем проблема?
– Сан-Марино.
– Что вы имеете в виду? – теряя терпение, но все еще вежливо уточнил Тровато.
– Республика не разрывала договор, – развел руками Эзра. – Поэтому я не могу вам помочь, ваше преосвященство.
– Сан-Марино никогда не…
– Вчера, – опять перебил кардинала хозяин лавки. – Они подписали договор вчера.
– Но так нельзя! – оторопел Тровато. – Договору полторы тысячи лет!
– Сан-Марино тоже, – пожал плечами Эзра. – Да и нет в самом договоре пункта, который запрещал бы это. Захотели и подписали.
– Ясно. – Кардинал успокоился и снова стал мерно перебирать четки. – Ловко, синьор Кауфман. Но это еще не конец.
– Вы мне угрожаете? – улыбнулся Эзра. – Вы хоть понимаете, что даже если я не буду делать совсем ничего, то рано или поздно меня пригласят на ваши похороны?
Хозяин лавки наклонился ближе к гостю и вдруг перестал дышать. Кардинал какое-то время смотрел на неподвижного Эзру, тот спокойно смотрел в ответ.
– До свидания, синьор Кауфман, – сохранив-таки самообладание, попрощался Тровато и вышел из лавки.
Как только закрылась дверь, Эзра шумно втянул воздух и откинулся в кресле. В этот момент звякнул колокольчик. На табличке появилась надпись: «Стокгольм». Вошел Дельгадо. Хозяин лавки нахмурил брови, увидев выражение его лица.
– Что случилось? Где остальные?
– Пьют, – расплывчато пояснил Дельгадо.
– И воруют? – предположил Эзра.
– Это какая-то цитата из фильма?
– Почти. Цитата приписывается русскому писателю. Ошибочно, конечно.
– Что у тебя за любовь к русской литературе? Вечный мрак, боль и лишние люди.
Дельгадо взял стул, поставил напротив Эзры и оседлал, сложив руки на спинку.
– А в испанской нет? – хмыкнул хозяин лавки. – Что там со шведом, нашли его?
– Нашли, – кивнул Дельгадо. – Хотя не стоило.
– И? – Эзра жестом попросил собеседника продолжать.
– Он жив. – Дельгадо замолчал, подбирая слова. – Но лучше бы умер. Наверное.
– Хочешь, я сделаю испуганные глаза и спрошу, что же произошло? – предложил Эзра.
– Нет.
– Тогда объясни уже нормально!
– Швед спекся. – Дельгадо провел рукой по коротко стриженным волосам. – Все.
– В смысле сошел с ума? – зачем-то уточнил Эзра.
– Да. Сидит, слюни пускает. Мы зашли в лучших традициях американского кино. Красиво, со спецэффектами. А он в спальне, даже и не заметил нас.
– Печально, – вздохнул Эзра. – Но такое бывает, ты знаешь.
– Люди не должны столько жить, – невпопад ответил Дельгадо.
– Только не говори, что у тебя депрессия, – попросил хозяин лавки. – Только не сейчас. Куча дел помимо проблем с твоей тонкой испанской душевной организацией.
– Я понимаю, но… Честно говоря, плевать.
– Ты видел вещи и похуже. Вроде Лепанто, – заметил Эзра. – Почему именно сейчас раскис?
