– Так, может, достаточно удовлетвориться? – предположила Клара.
– А ты можешь? – усмехнулся Эзра. – Не сводите все к простым ответам. Поймите, что вы пытаетесь измерить парадоксальные вещи то ли биологией, то ли математикой. Хотите красную машину? Делайте для этого то, чего никогда не делали, но не пытайтесь это оправдать логически. Не ищите в этом смысл. Это и есть настоящий выход из зоны комфорта – когда ты делаешь то, чего никогда не делал, ради того, что никогда не имел, и твой мозг этому сопротивляется. Он кричит тебе, что ты поступаешь глупо, что разумнее остановиться, но ты его не слушаешь. И как понимаете, нужно действительно хотеть того, к чему стремишься, или мозг победит, и ты вернешься к выживанию. Кстати, все эти истории про то, что достаточно захотеть и все случится, понимают только наполовину. Дело не в желании, а в том, что ради него ты будешь готов рвать жилы.
– То есть ты призываешь забыть о логике? – нахмурилась Клара.
– Ты видишь тут что-то нелогичное? Я призываю не идти на поводу у инстинктов. Если, конечно, ты хочешь достичь чего-то значимого. И не оправдывать желания смыслами. Парадокс. Как только ты не обезьяна, вся твоя жизнь сплошной парадокс.
– Послушай, ну есть же вполне понятные категории. Надо заработать денег – придумываешь…
– Стоп, – прервал ее Эзра. – Сид, тебе нужен миллион долларов, что ты сделаешь?
– Это примерно пять заказов, – пожал плечами Сид. – Придется попотеть, но…
– А ты? – спросил Эзра у Клары. – Как ты будешь добывать миллион?
– Возьму из тумбочки, – хмыкнула Клара. – Запущу какой-нибудь бизнес. Подтяну инвесторов.
– Понимаете? Это привычка. Вся ваша логика основана на привычных действиях. Вы знаете, что работает, и поэтому появляется некий смысл, как вам кажется. И в этом проблема. Все, что не укладывается в этот смысл, будет казаться вам неправильным, странным. Так и работает мозг, который вас ограничивает. Категориями так называемого смысла он говорит: не делай так, я так не пробовал, вдруг будет больно, или страшно, или стыдно вообще. Смысл – инструмент манипуляции, но парадокс и в том, что смысл – инструмент выживания. В общем мозг не хочет, чтобы вы чего-то достигли, мозг хочет, чтобы вы выжили. И желательно наделали детей.
– Сама идея того, что некий мотив может быть обусловлен не мозгом, а… чем-то иным… как-то бредово звучит.
– В том-то и дело, – кивнул Эзра. – Растождествиться за десять минут разговора невозможно. Нужна практика. Годы, десятилетия практики. Не существует знания, способного сделать человека свободным. Только практика.
Клара какое-то время потягивала шампанское, потом заговорила:
– Ладно, оставим эту тему. Вернемся к тому, с чего начали. Смысла нет, я поняла. Но чего ты хочешь? Вот она, твоя бесконечная жизнь, и к чему ты стремишься?
– Хм… – Эзра посмотрел в иллюминатор и скривился. – К ее логическому завершению.
Сид вздохнул и плеснул себе еще шампанского. Развел руками.
– Никогда не задавай хефе сложных вопросов, – посоветовал убийца Кларе. – Видишь, как он расстраивается, когда его никто не понимает?
Глава 31
Зазвонил телефон. Сид, не открывая глаз, достал аппарат из внутреннего кармана и приложил к уху. Причмокивая, выслушал несколько фраз.
– Хефе, это Томас. – Убийца, так и не открыв глаз, через голову протянул трубку назад. – Он что-то нашел.
– Алло?
– Зачем просить меня узнать то, что тебе и так известно?! – с места в карьер рванул Томас. Казалось, он сейчас из трубки выскочит. – Да еще с этим викингом на хвосте!
– Успокойся. Что конкретно ты узнал? – Эзра глянул в зеркало заднего вида и заметил, что Клара отвела внимательный взгляд.
– Миллер действительно готовится купить холдинг. Точнее, ему уже принадлежат все долги. Единственное, чего я не знал, – что у компании новый хозяин.
– Секунду, – попросил Эзра.
Он откинул подлокотник и подвинулся левее, оказавшись ровно посередине машины. Гипертрофированно кряхтя, дотянулся до прикуривателя и нажал на него.
– Что? – не расслышал Томас. – Алло, ты пропадаешь!
– Я тебя отлично слышу. Продолжай.
– Так вот, у холдинга новый хозяин.
– Клара? – предположил Эзра.
Сид открыл глаза и покосился на девушку, та невозмутимо вглядывалась в дорогу, расслабленно держа руки на руле.
– Да. Примерно месяц назад вошла в права. Но это, в общем-то, неважно, думаю, Клаус крепко держит ее за яйца. И я не сомневаюсь, что они у нее есть. Стальные.
– Что ты имеешь в виду?
Машина вдруг стала резко набирать скорость. Сида и Эзру прижало к сиденьям.
– Спокойно. – Убийца будто бы ждал этого момента, мгновенно схватился за руль левой рукой, правой доставая нож из чехла. Но Клара спокойно, будто бы сонно, хлестнула Сида по запястью ребром ладони, от чего рука убийцы мгновенно онемела, и повернула руль вправо.
– Мне жаль.
Машина во что-то врезалась. Всё будто бы замедлилось. Эзру рвануло вперед. Казалось, некто всесильный нетерпеливо тащит его между сиденьями, ничуть не заботясь о том, в каком виде дотащит свою игрушку.
Эзра заметил, что раскрывшуюся подушку безопасности Сида мгновенно распорол его же нож. В следующую секунду его самого уже выкинуло из салона через лобовое стекло. Все закружилось, что-то жутко хрустнуло. Запахло срезанной травой.
Эзра не открывал глаз, он не чувствовал тела и даже не мог дышать. Мир превратился в безграничный, непроницаемо черный сгусток смолы, в котором он увяз. Смола забила его рот, нос, легкие, не давала дышать.
– Тебе не надоело?
Эзра не узнал голос. Его поврежденный мозг утратил способность узнавать. Он и слов не понял. Эзры не существовало как личности.
Он превратился во что-то неограниченное. Не безграничное, но неспособное осознать собственные границы. Он не понимал, какие ощущения принадлежат ему, а какие – кому-то другому.
Осознав, что пытается определить себя, Эзра понял, что восстанавливается, что мир медленно, но неизбежно становится прежним.
– Ты бы себя видел, – хмыкнул Гуд. – Хотя… У тебя есть такая возможность. Там, кажется, твой глаз лежит.
Эзра начинал ощущать боль, но пока не мог связать ее с конкретными частями себя. Пока это была одна боль вообще.
– Хочешь, я прекращу все это? – вдруг предложил Гуд. – Только попроси. Все закончится раз и навсегда.
Боль наконец-то пришла. Разум Эзры буквально парализовало волной боли. Болело вообще все.
– Оу. Это вроде бы больно, – кажется, действительно сочувствуя, заметил Гуд. – Поверь, это не доставляет мне удовольствия, но я могу помочь только одним способом.
