– И много таких? – поняв, что именно это за значок, поинтересовался Ивица.
– Очень, – вздохнул Эзра. – Ты даже не представляешь. Но, насколько я знаю, ты всегда был противником… Не важно.
Теперь, когда схлынула чужая эйфория, балканец почувствовал усталость и растерянность. Он достал из внутреннего кармана конверт и протянул хозяину лавки. Эзра взял его в руки и задумчиво повертел.
– Все, как ты и говорил, – пояснил балканец. – Трир.
– У тебя бывает такое, когда ты прав, но совсем не рад этому?
– Я вообще редко бываю чему-то рад, – пожал плечами Ивица и указал пальцем на предплечье собеседника. – Что за татуировка?
Эзра мельком глянул на свою руку. Завернувшийся незастегнутый манжет открывал правую руку почти по локоть. Кожа на ней была абсолютно, непроницаемо черной. Казалось, будто по руке вверх текли чернила: начинаясь небольшим пятном на ладони, они полностью покрывали руку от кисти и выше.
– Не важно, – отмахнулся хозяин лавки и поправил рукав, встретившись взглядом с задумчивым взглядом Валентайна. – Как дела у Хаукура?
– Пока не знаю, – признался Ивица. – Он не выходил на связь.
– Надо волноваться? – поинтересовался Эзра.
– Не думаю. Он говорил, что знает, как провернуть это.
– А что там с Тровато? Ты ему сказал, что лавка снова в моих руках?
– Да, но я не понимаю, зачем это нужно…
Звякнул колокольчик, щелкнула табличка над дверью. Эзра мечтательно улыбнулся, как улыбается человек, давно скучавший по чему-то и наконец это обретший. В лавку вошел Тровато и кивком изобразил поклон, как всегда перебирая за спиной четки.
– Синьор Кауфман, – искренне улыбнулся кардинал. Очевидно, он радовался не встрече, а чему-то другому. Но скоро на лице возникло выражение озадаченности, вызванное, вероятно, поясом смертника на прилавке.
– Вы будто за дверью ждали, когда мы закончим, – хмыкнул Эзра.
– Мне был знак, – то ли в шутку, то ли абсолютно серьезно пояснил кардинал.
– Может ли считаться телефонный звонок знаком? – поинтересовался Валентайн.
– Все в руках Его, – пожал плечами Тровато.
– Очень двояко получилось, – заметил Эзра. – Не буду делать вид, что меня радует ваше присутствие. Нужно поскорее покончить с этим. Давайте ключ.
Ивица удивленно уставился на хозяина лавки. На лице кардинала на долю секунды проступило удивление.
– Вы проницательны. – Тровато медленно сунул два пальца под фашью и вытащил ключ. – Держите.
Эзра взял ключ и с сомнением посмотрел на кардинала. Тот невозмутимо смотрел в ответ.
– Вы удивительно спокойны, – заметил хозяин лавки.
– Я добрый христианин, – глянув куда-то вверх, ответил Тровато. – Все в Его руках. Если вы захотите меня обмануть, отказавшись от данного слова, я все равно не смогу вам помешать. Так к чему волноваться?
– Каким удивительно смиренным и великодушным делает вас чувство превосходства, – удивился Эзра. – Будь я врачом, я бы велел вам чувствовать себя так как минимум два раза в день. Хотя бы для профилактики преждевременного вознесения.
– Не могу сказать, что понял шутку, – улыбнулся Тровато.
– Я и не шутил. Вас это погубит. Хотя какое мне дело, – пожал плечами Эзра. – Я принесу тиару.
Хозяин лавки слез с прилавка и пошел в подсобку, поскользнулся на чем-то и вполголоса ругнулся. «Гильзы», – понял Ивица и недобро уставился на кардинала. Валентайн задумчиво смотрел в окно.
– Как ваши дела? – вдруг спросил Тровато у балканца, покосившись на него сверху вниз. Притом что ростом он сильно недотягивал до собеседника.
– Jeblo te veslo koje te prevezlo, – фыркнул Ивица.
На него с удивлением посмотрели и Тровато, и Валентайн. Оба не поняли, почему фраза осталась без перевода, хотя обычно в лавке такого не случалось.
– Что, простите? – уточнил кардинал.
– Это сербская поговорка, – пояснил Ивица.
– И что она значит?
– Ну… – Балканец задумался. – Я точно не могу сказать, очень тонкий культурный контекст. Пожелание счастья, здоровья. Держитесь тут и все такое.
Кардинал посмотрел на Ивицу как на слабоумного, но ничего не сказал. Валентайн покачал головой и улыбнулся.
Вернулся Эзра с тиарой. Он небрежно плюхнул ее на прилавок и кивнул Тровато:
– Забирайте.
– Благодарю. – Кардинал снова изобразил поклон, протянул руки к головному убору, но хозяин лавки его остановил.
– Один важный момент. – Эзра холодно посмотрел в глаза Тровато. – Если вы не выполните уговор, я вас убью.
Кардинал нахмурился. Удивленно посмотрел на хозяина лавки.
– Но ключ у вас, я выполнил…
– Я не про наш уговор, – покачал головой Эзра. – Я про то, что вы обещали Кларе.
Заскучавший было Ивица заинтересовался и прислушался.
– Будьте уверены, – улыбнулся Тровато. – Я ведь добрый христианин, мой долг – помогать ближним.
– Не сомневаюсь, – возможно, даже серьезно сказал Эзра. – Прощайте.
– Прощайте, синьор Кауфман.
Кардинал взял тиару и медленно, даже величественно покинул помещение.
– Походка не кардинала… – Ивица попытался сформулировать мысль, но ее подхватил Валентайн.
– А понтифика, – кивнул он.
– А что за уговор между высокопреосвященством и Кларой? – поинтересовался балканец.
– Как я и говорил, деньги для нее мало что значат, а вот отец…
– И что с отцом? – не понял Ивица.
– Вероятно, болен. Допустим, Альцгеймер. А тиара с этим может помочь.
– Ключ в обмен на здоровье отца, – понял Ивица. – И ведь получается, что если бы мы…
– Не пригласили его на переговоры в дом Клары, то он бы и не нашел к ней подход, – кивнул Эзра. – Как причудливо иногда все складывается.
Все задумчиво помолчали. Эзра взгромоздился на прилавок и вздохнул.
– Купи кресло хотя бы, а то как-то… пусто тут, – посоветовал Ивица.
– Сейчас и займусь. А к тебе у меня еще одна просьба.
– Одна? – хмыкнул балканец.
– Именно.
– В каком смысле?
– В прямом. Потом можешь быть свободен. Считай, что у тебя почетная отставка.
Ивица непонимающе смотрел на Эзру.
– Что это значит? Я же…
– Успокойся! Все нормально, просто кое-что изменилось, и нет смысла дальше втягивать тебя в… то, что происходит.
Балканец задумчиво посмотрел на Эзру, но так ничего и не сказал.
