– Нет.
– Тогда зачем она? – удивился принц.
– Она поможет тебе построить крепкое государство. А счастье народа – это совсем другая история.
– То есть либо счастье народа, либо крепкое государство? – нахмурился Абимбола.
– Не совсем так прямо, но в общих чертах да.
– И я больше не смогу быть собой? Буду заперт в своем теле, но не смогу влиять ни на что, кроме выбора правителей древности? – Принц начал понимать, что ему предлагают.
– Даже хуже. Когда твое тело будет спать, ты будешь бодрствовать.
– Это ужасно.
– На что ты готов ради своего народа? – Марк иронично выделил два последних слова.
– Мне нужно подумать, – сказал Абимбола.
– О чем? – притворно удивился Кауфман.
– Стоит ли оно того, – небрежно махнув рукой, пояснил принц.
– Не стоит, конечно. Но ты же хочешь освободить свой народ от гнета? Хочешь, чтобы страна процветала?
– Да, но, возможно, есть другие способы.
– Так вот, принц. Помнишь, я говорил тебе, что ты ошибаешься и чувствуешь вовсе не ответственность?
– Да, – незаметно отодвигаясь, ответил Абимбола.
– Ты просто хочешь быть хорошим. Чтобы твой народ носил тебя на руках и воспевал. И это страшно, ибо ты на любую подлость пойдешь ради этой мечты. Знаешь, почему ты не хочешь надеть маску?
– Догадываюсь, – буркнул принц.
– Конечно, догадываешься. Ты явственно увидел, как толпа возносит хвалу не тебе, а тому, кого ты призвал. Поэтому, принц, оставь эти напыщенные речи о благе для народа и ответственности и иди учиться играть на гитаре, – холодно посоветовал Кауфман.
– На гитаре? – растерянно переспросил Абимбола.
– Стать рок-звездой проще, чем хорошим королем. Тебе, думаю, это подойдет.
Принц, не прощаясь, пошел прочь. Кауфман посмотрел на часы и снова записал время в журнал.
Глава 37
Эзра долго не открывал глаза, изучая ощущения в теле. Не самые приятные ощущения. Особенно болело в левом боку, между четвертым и пятым ребром. Или пятым и шестым. Точнее локализовать источник боли он не мог.
Наконец Эзра открыл глаза и аккуратно, почти не шевелясь, осмотрелся. Судя по бревенчатым стенам и такому же потолку, он находился в какой-то деревне. Эзра помнил драку на дороге, но не более. Что говорило о поражении.
– Доброе утро, – поздоровался с ним приятный мужской голос.
Эзра повернул голову и через открытую дверь комнаты увидел седого, но еще не старого мужчину, стоящего у большой печи.
– Доброе, – с трудом разлепив губы, ответил Эзра.
– Бок болит? – спросил мужчина, вынимая из печи большую и аппетитную на вид сдобу.
– Да.
– Плохо, – недовольно дернул щекой хозяин, поставил хлеб на стол и вытер руки о фартук. – Я помою руки, а ты посмотри, нет ли осложнений. У тебя, кажется, есть опыт в таких делах.
Эзра послушно поднял одеяло и осмотрел себя. Огромная гематома покрывала весь левый бок. Ее было видно даже через тугую повязку. Он ткнул себя в ребро и поморщился: болел не синяк.
– Сломано? – спросил снова появившийся на пороге мужчина. Он вытирал руки чистым полотенцем.
– Да.
– Одно?
– Два минимум.
– Ясно.
Мужчина подошел к изголовью и открыл ящик, который Эзра видеть не мог. Затем он повернулся к кровати и внимательно посмотрел на гематому.
– Ладно, сейчас будет холодно и необычно, – предупредил мужчина, развязывая какой-то мешочек.
– Необычно? – насторожившись, переспросил Эзра.
– Именно. – Мужчина сунул руку в мешочек и достал оттуда горсть неестественно синего порошка.
Эзра удивленно вскинул брови. Он знал этот порошок, хоть ему и не доводилось почувствовать на себе его действие. Мужчина тем временем щедро посыпал им всю гематому и внимательно наблюдал за происходящим. Эзра действительно почувствовал холод. Порошок будто бы впитывался прямо сквозь повязку. А потом стало необычно. Эзра будто бы чувствовал, как крупицы порошка собираются в местах переломов и заполняют их собой, параллельно восстанавливая естественное положение ребер.
– У вас тут волшебная клиника на дому? – хмыкнул он.
– Это надо понимать как спасибо? – Мужчина завязал мешочек и хотел было отойти от кровати, но Эзра аккуратно взял его за рукав.
– Извините. Я просто очень удивился. Спасибо вам, – искренне поблагодарил он своего спасителя.
– Я понимаю, – весело улыбнулся тот. – Ты вообще-то очень хорошо среагировал. Даже слишком. Явно не первый раз имеешь дело с чудесами. Одевайся и иди к столу, все готово. Да, умыться можешь на улице, в бочке.
Хозяин дома убрал мешочек в шкаф и вышел из комнаты. Эзра еще раз ощупал себя и сел. Ничего не болело. Он потянулся, покрутился и, чувствуя, как приятно щелкают позвонки, встал. Осмотрелся.
Комната, большую часть которой занимают кровать и шкаф. Даже окна нет. Вещи свои он обнаружил на стуле около двери. Судя по всему, их выстирали и залатали. Причем очень хорошо залатали. Эзра присел на корточки и поближе рассмотрел штанину. Он точно помнил, что вчера она была разорвана. Теперь даже следа не осталось.
Но добрый самаритянин починил не все. Кожаную куртку он оставил в том виде, в котором она была. Эзра покрутил ее в руках. Кровь с нее смыта, а вот многочисленные царапины, проколы и порезы остались. Эзра подумал, что даже расстроился бы, окажись она как новая. Все это – часть его истории. С некоторых пор он стал очень трепетно относиться к истории.
– Я не буду ждать тебя весь день, – донесся голос из соседней комнаты.
– Иду.
Эзра вышел в большой, по меркам спальни, зал, с печкой и обеденным столом. Сразу же уперся в дверь и вышел на улицу. Осмотрелся. Около дома симпатичный сарай, тоже сложенный из бревен. Никаких заборов, что странно. Тут же, недалеко от входа, большая бочка с водой. Эзра сунул туда руки и зашипел. Вода оказалась ледяная, несмотря на жаркий солнечный день. Он быстро умылся и пожалел об отсутствии зубной щетки. Набрал в ладони воду и прополоскал рот. Тут же сообразив, что либо вода не простая, либо бочка. Он не мог вспомнить, когда испытывал такую свежесть во рту. Разве что до того, как стал курить.
Эзра вернулся в дом как раз вовремя. Мужчина выставил на стол тарелки и сел.
– У нас тут по-простому, бери то, что понравится, и клади себе. Вот тут соленья, в основном славянские, рыба по китайскому рецепту. Там овощи свежие. Хлеб у тебя за спиной. И есть немного оленины. – Хозяин взял приборы и стал накладывать себе всего понемногу.
– А…
