– Деньги! – выпалила девушка.
– Что, на томик Упанишад не хватает? – ухмыльнулся Кауфман.
Ханна молча сопела и сверлила его взглядом. В этот момент звякнул колокольчик. В лавку вошла Клара. Она приветственно кивнула Марку и села на стул у окна.
– Так сколько денег вам надо до полного счастья? – спросил Кауфман Ханну.
– Что?
– Сумму назовите.
– Я не знаю, допустим, миллион.
– Почему не два? Почему не пятьсот тысяч? – спросил Кауфман.
– Какая вам разница? – зашипела Ханна.
– Пытаюсь понять, как деньги связаны со счастьем, – пожал плечами Марк.
– Просто дайте мне деньги, и прекратим это.
– Что же. У меня есть то, что позволит вам стать богатой, но есть загвоздка.
– Какая?
– Это исключит возможность стать счастливой. Я серьезно.
– Плевать, – отрезала Ханна. – Давайте!
– Хорошо. – Марк достал из-под прилавка небольшой футляр и открыл его. В нем оказалось веретено. – Дайте руку.
Ханна недоверчиво протянула руку. Марк крепко взял девушку за палец и ткнул в него веретеном. Почти сразу же на пальце появилось красное пятнышко крови.
– Всё. – Кауфман убрал веретено в футляр. – С вас тридцать долларов.
– И всё? – недоверчиво спросила Ханна. – Я думала, что надо будет что-то ужасное сделать.
– Вы уже сделали ужасное. Вам пора.
Марк и Клара проводили ее взглядами.
– Какая злобная дамочка. Что хотела?
– Счастья.
– Но, если не ошибаюсь, ты уколол ее веретеном, – удивилась Клара, – что как бы исключает возможность быть счастливой.
– Да.
– Тебе не кажется, что это ненормально? – задумчиво протянула Клара.
– Нет. На самом деле люди не хотят быть счастливыми, люди хотят быть менее несчастными. А деньги с этой задачей прекрасно справляются.
– Возможно, – сказала Клара, подходя к прилавку и доставая из-за пазухи какой-то мешочек.
Марк надел очки и стал его рассматривать. Потом спросил:
– Если бы ты вдруг надумала выйти замуж, каким был бы твой идеальный супруг?
– Я? Замуж? – удивилась девушка.
– Да, просто допустим. Так каким бы был этот мужчина?
– Любимым, – не задумавшись, ответила Клара. – А что?
– Да так, ничего.
Глава 41
– Я так и не понял, откуда появилась лавка. – Эзра остановился и перекинул бревно на другое плечо.
– У тебя еще хватает сил, чтобы разговаривать? – улыбнулся Валентайн. – Похоже, что ты халтуришь.
– Это не значит, что я смогу поднять два бревна! – запротестовал Эзра.
– Нет так нет, – легко пожал плечами Валентайн, будто бы не чувствуя тяжести бревен, которые нес. – Откуда появилась лавка? Я долго искал ответ на этот вопрос, но так и не нашел. Думаю, что никто, кроме Кауфмана, не знает.
– Интересно, был ли кто-то до Кауфмана?
– В каком смысле?
– Учился ли он у кого-то? Досталась ли ему лавка в наследство? – пояснил Эзра.
– Очень надеюсь, – серьезно сказал Валентайн.
– Почему?
– Потому что если до Кауфмана не было никого, то мне даже страшно представить, кто он. Привал!
Они побросали бревна на землю и сели. Эзра достал фляжку и с наслаждением сделал несколько глотков.
– Смотри.
Эзра повернулся на голос.
Валентайн сидел на корточках и разглядывал что-то в траве.
Эзра неохотно встал и подошел к нему. У ног Валентайна лежал воробей. Больной или раненый, сразу не поймешь – слишком грязный. Он еле дышал и пытался отползти в сторону, но сил не хватало.
Эзра присел и посмотрел ближе. То, что он принял за грязь, было муравьями. Они облепили птицу и деловито сновали туда-сюда. Только глаза еще не покрывала коричневая масса. Исключительно потому, что воробей медленно моргал. Это всё, на что хватало его сил.
Эзра представил себя на его месте, и его передернуло. Он потянулся, чтобы подобрать птицу, но Валентайн его остановил, перехватив руку.
– Что ты хочешь сделать?
– Спасти его, конечно!
– Зачем? – повернулся к нему Валентайн.
– Я не могу смотреть на это, – ответил Эзра. – Это жутко.
– Я спросил не почему, а зачем.
– Ну, чтобы он не страдал.
– Он или ты?
– И он, и я! – разозлился Эзра и стряхнул руку Валентайна. – Что на тебя нашло?
– Ничего. Я бы сделал то же самое.
– Так к чему эти вопросы? – бережно снимая муравьев с птицы, пробурчал Эзра.
– Я просто удивился, – сказал Валентайн. – Ты ведь ученик Кауфмана, а он сторонник невмешательства.
– Он сторонник разумного поведения, в первую очередь. Ты, кстати, тоже его ученик, но явно не унаследовал такой же образ мысли.
– Но я, в отличие от тебя, познакомился с Кауфманом в сознательном возрасте.
– И что?
– Он не повлиял на меня так сильно, как на тебя. Грубо говоря, дети похожи на отцов больше, чем друзья друг на друга.
– Я не его сын, – стряхнув последнего муравья, холодно заметил Эзра.
– Не так важно, кто спал с твоей мамой, хотя это тоже имеет значение. Куда важнее, с кем ты вырос. Кстати, как вы познакомились? – Валентайн достал из-за пазухи какой-то мешочек и стал в нем копаться одной рукой.
– Я не помню. Точнее, не помню первую встречу. Мне потом рассказывала об этом мисс Хильдшер. В приюте были паршивые времена. Половина детей болела ветрянкой, а денег на лечение не было. Как выяснилось позже, финансовые проблемы возникли из-за того, что мисс Хильдшер неправильно вела какие-то бумаги. В общем, неважно. Помощь нужна была срочно. Тогда и появился Кауфман. Это был единственный раз, когда он вообще посетил приют. Насколько я знаю, Марк прошелся по приюту, посмотрел на положение дел и сказал, что завтра он переведет деньги. Но у него нет нужной суммы. Это означало, что не все получат помощь незамедлительно. Конечно, через какое-то время все устаканилось бы, мисс Хильдшер переделала бы документы и все оформила, но прямо сейчас нужно было выбирать. Она не могла. Марк разозлился и сказал, что сделает все сам. Он пошел вдоль коек и указывал пальцем на тех, кто получит лекарства в первую очередь. Не удивлюсь, если он просто выбирал через одного, случайно тыкая пальцем. В какой-то момент он указал на меня, а я вдруг пришел в себя и что-то ему сказал. Не знаю, что именно, мисс Хильдшер не рассказывала. Но после нашего с ним короткого разговора Марк попросил ее прислать меня в лавку, как только болезнь отступит. Вот и все, что я знаю.
