– Я могу несколько изменить вас… – протянул Эзра.
– Но? – уловив сомнение, спросил Николай.
– Не могу гарантировать, что это поможет. Далеко не факт, что вы не вернетесь через неделю с желанием поменять еще что-то, что стало раздражать вашу супругу.
– Но вдруг.
– А вдруг нет? Скажите, вы не принадлежите к разорившемуся аристократическому роду?
– Эм… Нет.
– Может, вы раньше крутились в мире высокой моды?
– Нет…
– Снимались в кино? Интеллигент? Гей? Получили образование в каком-нибудь престижном заведении?
– Нет! – Николай, казалось, еле сдержался, чтобы не перекреститься. – К чему вы это?
– То есть раньше вы тоже особо-то утонченным не были?
– Не-а.
– Странно, – развел руками Эзра. – Тогда с чего вдруг теперь это качество потребовалось?
Гость задумался. Пожал плечами. Нахмурился.
– Думаете, разлюбила?
– Понятия не имею. Не мое, в общем-то, дело. Но у меня действительно есть кое-что, что может вас изменить.
– Надо пробовать, – махнув шапкой, буркнул Николай. – Не попробуешь – не узнаешь.
Эзра встал, вышел из-за прилавка и прошелся вдоль стеллажей, что-то высматривая. Наконец остановился и взял металлическую фибулу, украшенную замысловатым узором. Вернулся и положил ее на прилавок.
– Что с этим делать? – уточнил Николай.
– У вас есть несколько вариантов? – удивился Эзра. – С удовольствием бы выслушал.
– Да… Просто я вообще не знаю, что это, – признался посетитель.
– Фибула Шекспира. Грубо говоря, заколка для плаща. Нет, не обязательно носить плащ, можете вообще с внутренней стороны одежды приколоть.
– А… И как работает?
– Понятия не имею, но могу гарантировать, что вы станете утонченным, галантным, тактичным и в качестве бонуса дьявольски остроумным.
– Это то, что мне нужно! – обрадовался Николай. – Беру!
К удивлению Эзры, мужик вытащил из кармана огромную пачку купюр достоинством в пятьсот евро.
– Не торопитесь. Есть побочный эффект.
– Стоять не будет, да? – всполошился Николай.
– Хотел бы я заглянуть в вашу черепную коробку, – задумчиво протянул хозяин лавки. – Нет, вовсе нет.
– А, ну тогда беру!
– Дослушайте. Сейчас ваша супруга, несомненно, утонченнее, тактичнее, возможно, и умнее вас, но как только вы наденете фибулу… Ну, грубо говоря, по сравнению с вами она станет… Я даже не знаю, с чем сравнить, как табуретка, что ли. И не только она. Практически все окружающие вас люди.
– Подумаешь! – махнул рукой Николай. – Переживем.
– Нет уж действительно подумайте, – прервал эйфорию гостя Эзра. – Вы уверены, что сможете любить табуретку? Если да, то уверены ли вы, что ваша супруга, осознав, насколько смешна на вашем фоне, сможет жить с этим? Что именно это не станет причиной разрыва?
Николай замер, нахмурился. Тяжело, действительно тяжело, до скрипа, облокотился на прилавок.
– Куда ни кинь – всюду клин.
– Это жизнь, у всего свои последствия, – про себя повторяя понравившееся выражение, ответил Эзра.
– И чего делать? Браку конец, так и так?
– Не факт. Но вполне вероятно.
– Ну так и незачем тогда трепыхаться. Гори оно все огнем! – Николай выпрямился, махнул шапкой, но на этот раз не удержал, и она шлепнулась на пол, в лужу, натекшую с его же ботинок. – Ах ты…
– Ну, у вас осталась любовь, – пожал плечами Эзра. – Этого никто отнять не может. Но тонкие материи в данном случае обсуждать не стоит. Делайте выбор.
– Чего тут выбирать? – отряхивая шапку, хмыкнул Николай. – Что так, что эдак плохо.
– Но разница очевидна. Вы можете любить ее и, не сумев измениться, отпустить либо измениться и, возненавидев, бросить. Или, что еще больнее во втором случае, довести до депрессии своим изменением.
– А второй такой штуки нет? – поинтересовался Николай.
– Вы слышали когда-нибудь о втором Шекспире? – вскинул брови Эзра.
– Беру. – Мужик кинул на стол деньги. – Пакет не нужен.
– Две тысячи пятьсот, лишнего не надо.
– Не надо так не надо. – Мужик принялся вытаскивать деньги из пачки.
– То есть вы выбрали второй вариант?
– Нет. Я ее сниму просто, когда дело запахнет жареным.
– Умно, конечно, но вы вряд ли захотите. Такие вещи пьянят. Никто не захочет стать табуреткой по доброй воле.
– Я пить ради нее бросил, с этим уж справлюсь, – буркнул Николай, сунув фибулу в карман.
– Боюсь, что нет. Чего ради?
– Ради нее же! – почему-то злился мужик.
– Ради табуретки? Да и вообще, никто не смог снять фибулу, – пожал плечами Эзра.
– А я смогу! – грохнул кулаком по прилавку Николай.
Эзра встал с кресла, положил руки на прилавок, наклонился к самому лицу гостя.
– А не проще ли тогда заняться своим образованием, изучать искусство, читать хорошую литературу? А не совершать подвиг, подобный высадке на Луну без скафандра и космического корабля?
Николай поморгал, нахмурился.
– Ну, так-то да.
– Не делай мне мозги, Коля. Мне плевать, утончишься ты или утолстишься. Либо бери фибулу и проваливай, либо просто проваливай.
Николай несколько раз кивнул. Сунул руку в карман, постоял. Снова вынул руку.
– Пусть все будет, как она хочет.
– С тебя три тысячи.
– Было же две с половиной!
– Пятьсот за нервы. Плати и выметайся.
Мужик засопел возмущенно, но добавил еще одну купюру, потом, не прощаясь, вышел. Эзра задумчиво посмотрел на хлопнувшую дверь.
– Нету правильного выбора, Коля, нету, – сказал он двери и устало потер лицо руками. – Особенно если перекладывать ответственность.
Глава 6
Звякнул колокольчик над дверью, щелкнула табличка. Эзра посмотрел на надпись. Куглуктук.
В лавку ввалился кто-то огромный, припорошенный снегом и с замотанным шарфом лицом. Если бы Эзра не узнал вошедшего, то предположил бы, что это огромный гризли в пуховике.
– Я даже не знал, что у нас там есть выход…
– Там живет больше тысячи человек, – стянув с лица шарф, пояснил Ивица.
– И что? – не понял Эзра.
– Я почему-то думал, что у нас есть выход в любом населенном пункте с населением больше тысячи. – Ивица пожал плечами, стянул перчатки и почесал указательным пальцем бровь. – Если это не так, то я даже не представляю, в чем логика.
