– Вот как? Но ты бы сказала мне, если бы всё было по-другому? Если бы вы начали встречаться?
– Ну конечно, пап. – Я не стала говорить, что он и сам не всегда со мной до конца честен. Так что не ему мне сейчас мораль читать.
– Знаешь, когда я был в твоём возрасте, я довольно часто терзался из-за несчастной любви, – продолжал он. Видимо, я его не переубедила.
– Папа!
– Но Эмма, в этом нет ничего стыдного. Это нормально, понимаешь? И да, это очень неприятно. Но если ты из-за этого переживаешь, вовсе не обязательно выплёскивать своё разочарование на окружающих.
– Да я не переживаю! И ни в кого я не влюблена! – воскликнула я, затем снова понизила голос и тихо добавила: – Вчера получилось очень глупо. Но это потому что… я… Я этого просто не ожидала!..
Папа тихо вздохнул.
– Ладно, я понял. – Он указал на пол. – Может, присядем?
– Как скажешь. – Я села на ступеньку, скрестив ноги по-турецки, и вопросительно посмотрела на отца.
Папа устроился напротив меня. Я уже и не помнила, разговаривали ли мы когда-нибудь, сидя на полу. По крайней мере, здесь, внизу, такого точно никогда не бывало. Ощущение казалось довольно странным, но вместе с тем очень знакомым.
Он тихо откашлялся.
– Ханне ты сразу очень понравилась, Эмма, и она с нетерпением ждала возможности познакомиться с тобой поближе.
– Откуда ты это знаешь? – удивилась я.
Папа усмехнулся.
– Может быть, потому что она сама мне сказала? К тому же, – он вдруг мягко притянул меня к себе, – я был уверен, что ты ей понравишься. Ты замечательная, ты просто не могла ей не понравиться. Боже, если бы Сесилия тебя сейчас видела… Она бы так тобой гордилась. Я никогда не забуду твою маму! Как ты могла подумать, что я её забуду? И Ханне бы тоже этого не хотелось. – Он погладил меня по голове. – Когда твоей мамы не стало, мне было невыносимо тяжело. Больно. И я не знаю, как бы я справился с этой болью, если бы у меня не было тебя… Твой милый детский смех стал для меня единственной причиной просыпаться по утрам. Ты – всё, что осталось у меня от Сесилии. Но нужно быть готовыми и к новым встречам. Нельзя же вечно закрываться от мира. Нельзя быть категоричным по отношению к окружающим, отталкивать их. Я сам через это прошёл, много работал над собой и в какой-то момент даже подумал, что больше не смогу впустить в свою жизнь нового человека. Поэтому я хотел бы тебя кое о чём попросить, Эмма.
– Слушаю, – хрипло проговорила я. Папа никогда не говорил со мной так откровенно о том, как он пережил смерть мамы.
– Было бы неплохо, – сказал он, – если бы ты дала Ханне шанс. Я не прошу, чтобы ты сразу её полюбила. Со временем вы подружитесь, я уверен. Но пока просто, – он задумался, – будь с ней вежлива. Не груби ей только потому, что тебе сложно принять кого-то нового в нашу семью. Ей ведь тоже нелегко. Но с ней я чувствую себя по-настоящему счастливым, понимаешь?
Я прижалась к его плечу. Я и сама это знала. Достаточно было вспомнить, в каком хорошем настроении папа вернулся домой в пятницу вечером после своего тайного свидания.
– Хорошо, пап, я не буду грубить Ханне, – пробормотала я. Он чуть слышно вздохнул.
Я старалась, чтобы мой голос звучал естественно, когда спросила:
– Может, она как-нибудь придёт к нам в гости? Например, в следующие выходные? Ты наверняка очень скучаешь по ней. К тому же я хотела бы перед ней извиниться. Я вчера так глупо себя повела…
Папа, казалось, очень удивился.
– Ты сейчас серьёзно?
– Да, конечно.
– Хм… – Теперь он смотрел на меня с гордостью и одновременно удивлялся такой разительной перемене. Неужели его дочка за одну ночь вдруг повзрослела? – Хорошо, я спрошу Ханну, – наконец кивнул он. – Только с сегодняшнего дня у неё очень плотный график, так что вернётся она разве что через неделю.
В этот момент всё стало яснее ясного. Леона, к сожалению, абсолютно права. Мне необходима «запасная морская свинка». Сейчас, когда я поняла, что прощание с Винценцем откладывается ещё на целую неделю, я была просто на седьмом небе от счастья. Ну не безумие ли? Особенно если учесть, как отчаянно я хотела избавиться от него в самом начале.
– Тогда передай Ханне, что я с нетерпением жду новой встречи с ней, – сказала я.
– Хорошо, Морковка, я передам, – пообещал папа, всё ещё слегка удивлённый.
Но тут мне вдруг пришла в голову одна мысль. Я чуть отстранилась от папы.
– Только подожди минутку. Если она будет часто приходить к нам в гости, то вам обоим нужно будет придерживаться определённых правил!
– Правил? – Он наморщил лоб. – И что же это за правила?
– На диване, чур, не обжиматься, – решительно заявила я.
Папа задумался.
– Ладно, согласен.
– Всё же логично! Я же в любой момент могу вернуться домой. – Тут я подняла вверх указательный палец. – Кроме того, запрещается репетировать с Ханной любовные сцены, которые она планирует вставить в свои романы!
– Она и не предлагала мне никогда таких «репетиций»…
– Неважно, – отмахнулась я. – Мало ли что ей в голову придёт.
Папа усмехнулся.
– Ладно. Никаких любовных сцен. Что ещё?
Я задумалась.
– Да, пожалуй, всё.
– Хорошо, – кивнул папа. – Я думаю, эти правила нам с Ханной соблюдать будет несложно. Но я бы всё-таки добавил ещё одно правило, на этот раз – для нас с тобой.
Я критически посмотрела на отца.
– И какое же?
– Очень простое: больше никаких секретов друг от друга, ладно? Я знаю, надо было раньше рассказать тебе про Ханну. Поэтому впредь мы такой ошибки не допустим.
– Хорошо, – ответила я, испытывая лёгкие угрызения совести. Я ведь сейчас была не совсем честна. Но смог бы папа принять правду? Нет, не надо его лишний раз беспокоить.
Он хлопнул себя по колену.
– Ну вот и разобрались.
– Не совсем, – заметила я.
– Ты о чём?
– Не хочешь рассказать про Джетти?
Папа ответил не сразу. Он будто пытался подобрать нужные слова. Или ему просто было неловко?
– Она предсказала мне будущее, – наконец пробормотал он.
– ЧТО она сделала? – вырвалось у меня. Так, ладно. Я уже поняла, что в некоторых моментах я папу недооценивала. Например, секреты хранить он всё-таки умеет. И очень в этом хорош. Три месяца прятал от меня Ханну Рудерер, так что я ничего и не заподозрила!.. Но с каких это пор папа верит в предсказания Джетти?
Хотя, судя по всему, он и сам чувствует себя из-за этого неловко. Папа потёр подбородок.
– Как-то раз она пришла в магазин и захотела погадать мне по руке. Ну… Что мне было делать?
