– Какая честь, мисс Эмма.
– Прекращай, – буркнула я. Он в ответ лишь подмигнул, а потом вдруг быстро прижал меня к себе, так что я даже сказать ничего не успела. Вмиг мы оказались так близко друг к другу, что между нами и альбомный лист бы не поместился.
И весь мир вокруг нас начал расплываться, как в золотом облаке.
Я чувствовала тепло его тела. Чувствовала его книжный запах.
– Можно? – спросил он и осторожно положил мою левую ладонь себе на плечо. Мои пальцы начало слегка покалывать.
А его правая рука мягко легла на мою спину.
Я подняла голову. В глаза тут же бросился тонкий шрам на его щеке. Я отчётливо его видела. Что также означало, что всего несколько сантиметров отделяли наши губы друг от друга… Да, всего несколько сантиметров. Оставалось лишь чуть-чуть приподняться на цыпочках… Нет! Тебе нельзя целовать Винценца, Эмма. Тебе нельзя его целовать. Нельзя.
Я попыталась сосредоточиться на своём дыхании.
Из колонок зазвучала медленная песня.
– Прекрасно. Как раз подходящий момент – на три четверти такта. Готова к ещё одному вальсу? – спросил Винценц, вероятно, даже не подозревая, о чём я только что думала.
– Я же не умею танцевать, забыл? – хрипло выдохнула я.
– Дорогая мисс Эмма, тебе этого и не нужно. Я поведу.
– Ладно.
– Готова?
– Нет.
Он чуть наклонил голову набок.
– Нет?
– То есть да.
– Точно?
– Угу.
– Что ж, это хорошо.
Мы будто снова перенеслись в секонд-хенд Джетти. Будто на всём свете остались только мы. Винценц Брендфейр, парень, который сбежал из книги. И Эмма Грюнвальд, девушка, которая танцевала как носорог, но с бабочками в животе. И я попыталась забыть, что всего этого вообще-то не должно быть. Хотя бы потому, что нельзя влюбляться в мальчика, сбежавшего из книги! Особенно сейчас, когда ему со дня на день предстоит вернуться обратно в его дурацкий роман. Навсегда.
Винценц вдруг резко развернул меня, и мы остановились на самом краю танцплощадки. Только сейчас я начала снова различать фигуры других танцующих. Золотое облако медленно рассеивалось.
Интересно, долго мы танцевали? Я даже не обратила внимания.
Тем не менее мы не сразу отпустили друг друга.
Наверное, ещё никто и никогда не смотрел мне в глаза так пристально, как Винценц в тот самый миг, когда мы прервали танец. Тем не менее он молчал. Мне так хотелось знать, о чём он в этот момент думает.
– А скажи, пожалуйста… – начала было я, но умолкла.
– Что сказать, мисс Эмма?
– Ты будешь помнить меня, когда вернёшься в книгу?
Он тихо засмеялся, поднял руку и осторожно заправил прядь волос мне за ухо. Однако убирать руку не спешил.
– Разве можно забыть молодую леди, которая меня так радушно поприветствовала?
Моё сердце забилось чаще. Мы ещё некоторое время молча смотрели друг на друга, а потом я решила действовать. Робко приподнялась на цыпочки, хотя голос в моей голове кричал: «Тебе нельзя целовать его, Эмма! Нельзя! Нельзя!» Но было уже поздно.
Винценц тоже медленно наклонился ко мне, и его губы…
– Эй, вы двое! – это была Леона.
Мы отстранились друг от друга.
Я закрыла глаза и один раз глубоко вдохнула.
– Привет, Леа.
– Неловко вышло. – По взгляду Леоны было ясно, что она только сейчас поняла, что могло произойти между нами. Но я была ей даже благодарна. Она появилась вовремя и вовремя остановила меня, так что моё сердце было спасено от гибели.
Для чего же ещё нужны лучшие подруги?
– А где Томми? – Я попыталась переиграть ситуацию.
– Пошёл за бутербродами. – Леона всё ещё выглядела очень странно. Пока я вдруг не осознала, что по-прежнему держу Винценца за руку. Тут же я резко вырвала свою ладонь и отпрянула назад, не смея посмотреть ему в глаза.
Я чувствовала, что задыхаюсь. А здесь, в зале, дышать было почти нечем.
– Я… Мне… – заикаясь, пробормотала я и попятилась назад. Я больше не могла здесь находиться.
Тут я наконец развернулась и бросилась бежать.
– Эмма?! – обеспокоенно крикнула Леона мне вслед. – Куда ты?
Я не успела ей ничего ответить, протискиваясь через группку своих одноклассников, которые выглядели довольно забавно. Похоже, с пуншем они переборщили.
Я помчалась в туалет. Хотелось хорошенько умыться холодной водой и успокоиться.
Но тут перед женским туалетом я с размаху врезалась в кого-то.
– Спасаешься бегством? – засмеялся Джонас.
Чёрт. Только его мне не хватало! Похоже, на мне лежит какое-то глупое проклятие, из-за которого я вечно попадаю в нелепые ситуации. Нет, правда, одна нелепее другой.
– Извини, – пробормотала я и хотела обойти одноклассника.
Но он крепко держал меня за руку.
– Эмма, что это за парень?
– Какой парень? – Я притворилась, что ничего не понимаю, и наконец вырвалась. С чего это он вообще в меня вцепился?
– С которым ты танцевала!
– Тебя это не касается.
– Что-то верится с трудом, что он танцует лучше меня. Признай, ты давно хотела бы это выяснить. – Джонас ухмыльнулся.
Как он вообще мог мне нравиться?! К сожалению, я ничего не успела ответить, потому что именно в этот момент дверь женского туалета распахнулась.
Нет, я точно проклята.
Потому что из туалета вышла Меган. Как ещё объяснить такое везение?
Она растерянно посмотрела на нас с Джонасом, удивлённо моргнула и наконец спросила:
– Вы что это делаете?
– Ничего, – быстро ответила я. – Уже ничего!
Сказав это, я быстро протиснулась между ними и помчалась к выходу, услышав краем уха, как Меган и Джонас начали выяснять отношения.
Мне нужно было на воздух. Срочно. И желательно больше сюда не возвращаться.
И тут до меня донёсся крик Винценца:
– Эмма! Эмма, стой! Это же опасно!
Меня словно током ударило. Наша связь! Как же я могла забыть о ней? Вот ужас…
И в ту же секунду мне стало ясно: от своих чувств не убежишь. А мы с Винценцем сейчас были во власти чувств.
На нас все таращились, но меня это не волновало. Даже если бы теперь до конца учебного года главной темой для сплетен стали бы мы, Эмма Грюнвальд и «тот незнакомый парень с бала», это было бы самой незначительной моей проблемой.
