Впрочем, выбор всегда за вами. Довлатов удушился бы на этой фразе…
Итак, что у нас в сухом остатке? Гэндальф мирно спит, Нонна плещется в мыльной пене, у меня есть свободная минутка прикоснуться губами к янтарному пути королевы… Но увы, виноватое мемеканье с пентаграммы сигнализировало, что чьё-то там настырное сообщение требует моего незамедлительного ответа.
И должен признать, на этот раз я простил ей всё. Сообщение действительно было важным. Даже «айхиважным, товайищи!», как сказал бы картавый вождь мирового пролетариата. На открывшемся экране застыли три безликие фигуры в серых капюшонах…
– Яжмаг Ярослав ибн Гауда Мценский, мы требуем, чтобы… упс… Что с вами?
– Ослеп, – бесстыже соврал я, потому что вот как раз самая наглая ложь силам Добра не наказывается нигде и никак. – Роковая случайность или заслуженное наказание, судьба или карма, не знаю, что и думать…
– Мы тут ни при чём, – как-то слишком уж быстро открестились Хранители. – Мы желаем вам света, любви и здоровья. Как это произошло?
– Мне больно об этом вспоминать…
– Мы вас понимаем. Но вы ведь можете нас выслушать? Так вот, мы настоятельно требуе… в смысле просим вас позвать сюда Нонну Бернер. У нас есть к ней деловое предложение.
– Увы, не могу, она в ванной.
– Голая?!
– Я могу отнести планшет, и вы спросите у нее сами.
Хранители, тихо хихикая, как студенты филфака, стали показывать друг другу неприличные жесты, практически в лицах демонстрируя сюжет «Сусанна и старцы», в полном убеждении, что я этого не вижу. Не в моих интересах было их разубеждать. Но и бежать впереди паровоза тоже, право, лишнее.
Пять-шесть минут они ждали, что их вот-вот понесут на планшете в ванную, а я вовсе не собирался куда-то подрываться. Когда ожидание окончательно затянулось, до их высочеств начало доходить.
– Ярослав, мы здесь по делу. И оно серьёзное. Вас лишили всех прав, вы вне закона, вы находитесь под постоянным пристальным присмотром и, как оказалось, по причине утраты здоровья не можете заботиться о девушке. Мы готовы предложить вам помощь.
– Лучше деньгами!
Мой крик души остался безответным. При слове «деньги» изображение Хранителей пошло мелкой рябью, потом крупными пятнами и схлопнулось в чёрный квадрат Малевича с крохотным белым квадратиком того же художника в центре.
Когда исчезло уже всё, я смог откинуться на стуле и расслабиться. Чего от меня хотели – непонятно. Но то, что нас не оставят в покое, было яснее ясного.
Глава четвёртая
Но есть в тебе нечто большее, как писал Пруст.
Твоя кожа прохладна, и вечный огонь пекла
Тут же гаснет, коснувшись упругих твоих уст.
Так же как гаснет ярость моя и гнев мой…
Мимо рабочего кабинета быстро прошлёпала мокрыми пятками Нонна, закутанная в полотенце от подмышек до верхней части бедра. Она даже халат надевать не стала – зачем, я же «слепой», можно и так добежать. На ходу махровое полотенце немного сползало, открывая значительную часть соблазнительных видов в профиль, сверху и частично снизу.
Так вот, кожа Нонны светилась изнутри, словно чистый калининградский янтарь. Ни одной родинки, никаких родимых пятен, ни малейшего дефекта, к ней хотелось прижаться щекой и не дышать от счастья…
Но поскольку сама она не придавала этому ровно никакого значения, то я на мгновение почувствовал себя извращенцем. Кстати, чоткий Сотона, вполне себе приятное ощущение. Не знаю, почему моралисты его отвергают. Я проводил девушку взглядом, усилием воли вернулся к планшету, сделал вид, что не заметил похабной ухмылочки козлиной морды, раскрывая первое же попавшееся письмо:
«Ярослав, корешок, братик, бро! Есть проблема, дело, момент один, без тебя никак, по-любому вилы! Тёща приехала, любимая, змея, гюрза, кобра очковая! Хочу, дай, надо, срочно лекарство, снадобье, зелье, чтоб свалила? Подальше, надолго, навсегда и не возвращалась! По деньгам договоримся, я её квартиру в Перми продам, при бабле буду, сам понимаешь, мы ж мужики, слово чести, короче, бро!»
Я развернул крышку и отвесил звонкого щелбана в центр пентаграммы. Потому что нельзя отвлекать практикующего яжмага на подобную хрень. Если в твои служебные обязанности входит сортировка обращений клиентов по степени важности и платёжеспособности, то попытка подсовывать мне такие нелепые вещи должна караться на месте. Палец я, конечно, ушиб, но ради воспитательных целей можно и потерпеть.
Козлиная морда сначала онемела, а потом… заплакала:
– Мек-мек, хнык-хнык…
Ну вот только этого мне ещё не хватало на сегодня. Не дожидаясь, пока хныканье перейдёт в крупнокалиберные слёзы, а затем и в полноценный рёв, на который может прибежать сострадательная Нонна, я не придумал ничего умнее, чем торопливо извиниться перед собственной компьютерной техникой. Позорище-е…
Мне пришлось дать планшету и козе гарантии неприкосновенности ровно на полчаса, чтобы мы все успели успокоиться. В частности, мне это было совершенно необходимо, слишком уж много всего и разного закрутилось вокруг моей скромной особы. Чумной Доктор – одна из самых жутких мистических фигур ночного Питера; «чёрная метка» магу вне закона; моя «слепота»; визит двух качков; странное угасание Гэндальфа; подозрительное дружелюбие гориллы; ещё более напрягающий звонок Хранителей – всё это ведёт нас неизвестно куда, а я, знаете ли, почему-то совсем не люблю быть крайним.
Но ведь если подумать, то всё происходящее так или иначе по-прежнему связано с Нонной Бернер. Тут вопросов нет: пока она находится рядом со мной, мне же и придётся разгребать всё это дерьмо совковой лопатой. И, кстати говоря, возможно, не мне одному…
Я на минуту позволил мыслям течь абсолютно свободно, в произвольном направлении, и вдруг схватился за сотовый.
Нужный номер нашёлся не сразу, потому что она мне его не давала, я не спрашивал, но Невесточка сама звонила мне, когда требовала «показать ей ангела!». Потому что если есть проблемы у меня и у старого призрака, то она не может не быть в опасности. Трубку взяли только после шестого гудка.
– Э?! – спросил грубый мужской голос с неопределимым кавказским акцентом.
– Э? – сбился я. – Простите, наверное, не туда попал. Мне нужна Белая Невесточка.
– Ти туда папал. Иё нэт. Сапсэм нэт. И нэ будит, ти понял, э?!
– Не совсем. Где она? Как с ней можно поговорить?
– Ти, чорт, не понял?! Нэт иё! Ни для каво нэт. Са мной гаварыть будишь, э?
– Хорошо, хорошо, – всё ещё вежливо держался я. Мало ли, может, это её брат или друг. – А вы кто?
