Он заколебался, покосился на Шустера, потом направился вверх, к себе в комнаты. Я же, хотя и принял вызов Монсорбье с некоторым облегчением, преисполнился теперь того самого леденящего страха, который придает человеку ложное,-как часто оказывается,- ощущение полной своей беспристрастности к происходящему. Однако именно страх сей и пробудил во мне решимость.
В тот вечер пивная опустела рано. Мои юные друзья очень устали с дороги, и все вчетвером отправились к Красному,-у семейства которого в городе был свой дом,-спать. Шустер распорядился, чтобы из центра зала убрали столики и скамьи, и, закатав рукава, мы с ним взялись за шпаги. Сент-Одран снова спустился низ и уселся в уголке, грызя ногти. Ульрика и матушка ее, фрау Шустер, со встревоженным видом наблюдали за нами с верхней галереи. Я был очень доволен, что мне представился случай заняться физическими упражнениями. Шустер тоже улыбался, пока мы фехтовали, и былая сноровка моя восстанавливалась очень быстро.
Но и на этом тот долгий день не закончился. (Забегая вперед, скажу, что он явился как бы поворотною точкою в нашей дальнейшей судьбе.) Впереди нас ждало еще много событий. Едва мы с сержантом покончили с нашими выпадами и гамбитами, как в наружную дверь постучали. По знаку мужа фрау Шустер пошла открывать.
- Вряд ли это патруль,-успокоил меня сержант, но, предосторожности ради, мы все же спрятали шпаги под стойку и схватились за кружки.
Фрау Шустер неспешно прошествовала к двери, подняла засов и отшатнулась назад. Дверь резко открылась внутрь, едва не сбив ее с ног, и в пивную "Замученного Попа" ввалилась дюжина здоровенных зловещего вида мужчин. Лица их были скрыты шарфами. Я сначала подумал, что это вернулся Монсорбье со своими людьми, но одеты они были вовсе не на французский манер. Эти громилы вынули из-под широких пальто громадные пистолеты и угрожающе наставили их на фрау Шустер и Ульрику, которая так вся и пылала от возмущения.
- Будете сопротивляться, мы убьем женщин,-шарф заглушал хриплый голос их вожака, но в тоне его явственно слышалось раздраженное нетерпение профессионала, торопящегося поскорее исполнить свою работу, каковая подразумевает и устрашение беспомощной жертвы, и даже пытки, если возникнет в том необходимость. Неужели Монсорбье сыграл труса и нанял шайку головорезов, дабы избавить себя от неудобства и не вскакивать завтра чуть свет. Я не мог в это поверить. Но тогда кто же послал их? Какие еще враги есть у нас в Майренбурге?
- Это вы Сент-Одран?-спросил предводитель, тыча в меня своим пистолетом. Я ничего ему не ответил. Тогда он поглядел на моего партнера, который так и сидел у себя в углу, разыгрывая этакую небрежную беспечность.
- Это я,-протянул он.-Чем могу быть полезен вам, джентльмены? -Шевалье встал и поглядел на них как бы сверху вниз, причем взгляд его словно скользил по его длинному носу и только потом обращался на собеседников.-Боже ты мой, вы же большие здоровые парни. Мы что, будем драться за приз?
- Значит, это второй,-объявил предводитель банды, кивнув в мою сторону. Он резко выдохнул воздух через плотную повязку, что скрывала его лицо,-Хорошо.
Нас окружили. У меня была под рукой только шпага, которую я убрал под стойку. На сержанта и семейство его рассчитывать не приходилось. Шустер незаметно указал взглядом туда, где лежали спрятанные наши шпаги, но я качнул головой. Мы не могли рисковать жизнью женщин. Пришлось ему удовлетвориться гневной тирадой:
- Чего вы хотите? Денег? Их уже нет в доме. Патруль пройдет здесь через десять минут, и если я не отвечу им на условленный сигнал, вам придется сразиться с десятком солдат милиционного войска! На вашем месте, будь у меня хоть немного ума, я поспешил бы убраться отсюда!
Но речь сия не впечатлила мрачного предводителя этой шайки.
- Мы пришли за двумя этими джентльменами,-он повел дулом своего пистолета.-Тебя мы не тронем, если ты только не вздумаешь нам помешать.-Голос его оставался зловещим и хриплым.-И не говори ничего дозорным, хозяин, если ты только не хочешь, чтобы к утру этих милашек приготовили в лучшем виде для жаркого, освежевали, и выпотрошили и даже по яблочку положили в рот.-Ни один из шайки его не рассмеялся и никак вообще не отреагировал на отвратительную его шутку. Тишина накрыла всех нас, точно саван.
На мгновение все застыло в этакой немой сцене; потом вожак подал сигнал. Нас с шевалье грубо схватили и потащили во двор, где в снежной тьме стояла уже в ожидании повозка с распахнутыми дверями, -крытый фургон, в каких перевозят коров на базар или развозят мясные туши со скотобоен по бакалейным лавкам. Судя по страшной вони, от него исходившей, фургон этот недавно использовали по назначению.
- Не подвергайте опасности ваше семейство, сержант,-выкрикнул я на ходу.-Мы сообщим о себе, если сможем.
- Заходите,-коротко приказал предводитель.
Сент-Одран колебался.
- Черт возьми,-проговорил он по-английски, растягивая слова и театрально закатывая глаза.-Я так понимаю, парень не шутил. Нас захватили, дружище, не за какие-то личные наши заслуги. Просто у мясников не хватает в последнее время свинины! Нам предстоит стать начинкою пирога!
Он вошел в вонючий, залитый кровью фургон и прокричал на манер раздражительного вельможи:
- Эй ты там, трогай! Сегодня холодная ночь, а мы с другом не захватили пальто!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В которой мы обнаруживаем кое-что из того, что скрывается под поверхностью Майренбурга. Опасный фарс. Имя Люцифера, произнесенное всуе. Разговор о пришествии в мир Антихриста. Предполагаемые знакомства славного моего предка. Приглашение отобедать в Аду. Я его принимаю.
Мы были одеты легко, и к тому времени, когда повозка въехала, судя по гулкому эху, во внутренний двор, мы с шевалье так замерзли, что казалось, еще немного-и мы совсем уже заиндевеем. Ворота за нами закрылись на засов, из темноты снаружи донеслись приглушенные голоса. - Ну и воняет же здесь!-простонал Сент-Одран.-Они что, хотят, чтобы мы задохнулись до смерти? В то же мгновение, как будто жалоба его была услышана, дверцы фургончика распахнулись, и мы с благодарностью глотнули воздуху посвежее. В повозку вошли трое мужчин. Двое приставили нам к вискам пистолеты, а третий тем временем скрутил руки нам за спиною и завязал нам глаза, словно мы были с ним заключенными, которых ведут на казнь. А может быть, вдруг подумалось мне, так оно и есть, и все это подстроено Монсорбье. Есть у него, интересно, своя гильотина? Разве не может он в гневе своем решить, что уж машину-то я не одурачу? Но к чему простирать свою мстительность и на бедного Сент-Одрана, который ничем его не оскорбил, разве что носимым им титулом и аристократическою картавостью, пусть даже и то, и другое приобретено им совсем недавно. И вот нас вывели из фургона, и, проковыляв по выщербленной мостовой, мы прошли через дверной проем куда-то, где воздух был заметно теплее (хотя и сырым), и начали долгий спуск, плечом к плечу, по узенькой скользкой лестнице, ворча и спотыкаясь, но уже безо всякого выражения громких протестов, поскольку на все предыдущие возмущенные наши тирады ответа так и не получили,-и не получим, скорее всего, пока не спустимся наконец в преисподнюю. Еще ниже,-эхо капающей воды, с высокого свода на залитый пол,-и еще ниже,-естественная скала, сталактиты и мшистые наросты плесени, звук какой-то тягучей жидкости и вонь, словно где-то поблизости прорвало сточную трубу. - Умоляю вас, джентльмены, закройте мне лучше нос, не глаза,-в отчаянии взмолился Сент-Одран, может быть, шутки ради. Но эти мерзавцы только подталкивали нас, спотыкающихся, вперед, по крайней мере, еще на один уровень вниз. Неужели под сточными трубами может быть что-то еще? Или это, возможно, и есть катакомбы Свитавиана, где сначала христиане скрывались от преследования язычников, а потом-наоборот? Где рыцарь Игорь фон Миров спит, чтобы проснуться, когда город, названный его именем, покорится владычеству тирании? Сам я всегда считал, что эти пещеры-легенда, порожденная прихотливой фантазией, позаимствованная у Рима или Константинополя. Но вот же они, несомненно, и я убеждал себя, что никто вовсе не собирается убивать нас на месте, в противном случае, мы бы давно уже были мертвы. Эти Белые Душители, похоже, слишком ленивы для того, чтобы соблюдать чрезмерную предосторожность или прибегать к каким-то хитроумным ухищрениям. Стало едва ли не жарко. На самом деле, я ощущал на лице жар от пламени, чувствовал рядом мерцание горящей головни. Звук шагов удалился. Закрылась дверь. В воздухе чувствовался запах серы. Зловоние, наводящее на мысли о химических изысканиях и ретортах. Может это быть так своеобразно принимает нас тот, кто прислал нам записку относительно горючего газа? Благодетель с извращенным чувством юмора. Настойчивые невидимые руки оттащили нас к стене. Камень стены оказался гладким. Что-то охватило мою лодыжку, звякнула цепь. Нас приковали. С глаз наших сняли повязки, но руки так и остались связанными. Поначалу я сумел разглядеть только слепящее пламя, потом-корзины с тлеющими углями, покачивающиеся под потолком, потом- расплывшееся обрюзгшее лицо... и внезапно все части шарады сложились и ответ прояснился!
