Я не на шутку испугался. Вдруг они попали в аварию? Они вообще живы? Я и подумать не мог, что Тони украдет мою девушку. Но именно это он и сделал. Когда они наконец появились три дня спустя, мне пришлось выслушать их неубедительные оправдания о том, что они изучали Малибу. Мое сердце было разбито. Я действительно любил эту девушку. Но для Тони она была всего лишь игрушкой. Я сказал Соне, что не могу так. Ей придется уехать. Я заказал билет на самолет до Нассау и отвез ее в Лос-Анджелес на своем байке. Прощаться было больно.
Но музыка обладает настоящей мощью, настолько огромной, что, несмотря на произошедшее, мы с Тони держались вместе. Я оставался рядом с ним. Мы вернулись к созданию демозаписей. Мы провели живой концерт, и я стал его сопродюсером. Я играл на бас-гитаре и подпевал Тони, пока тот солировал. Шейла И., которая выстрелила с хитом «The Glamorous Life» и выступала на разогреве в туре Purple Rain, рассказала о нас Принсу. Принс подписал контракт с Тони, который хотел видеть меня частью сделки. Принс сказал Тони, что, хоть его музыка и была фанковой, записи звучали непрофессионально, и ему понадобится продюсер. Я был совершенно не согласен. Неотесанность и некоторая сырость были одними из главных элементов, характеризующих Тони.
Принс представлял Тони более гладким и более синтетическим артистом. Поэтому он нанял продюсера Дэвида Гамсона. Мультиинструменталист Гамсон был участником британского дуэта Scritti Politti и создателем большинства их хитов. Он был королем синти-попа. Слушайте, мне нравились Scritti, у меня даже был их диск, но для меня их звучание не имело ничего общего с Тони.
И все же Тони согласился выпить этот Kool-Aid. Его фанка как не бывало. Тони был убежден, что, очистив свое звучание, он обретет коммерческий успех. Отчаянно желая этого успеха, он ворвался в эру синти-попа под руководством человека, который помог определить эту эру. Когда лейбл Принса Paisley Park Records выпустил альбом Тони, спродюсированный Гамсоном, я все еще болел за него. Я искренне хотел, чтобы он добился успеха. Альбом звучал чисто и профессионально, а Тони пел до упаду. Но когда оказалось, что пластинка продается очень слабо, а песни, попавшие в этот техно-пузырь, уже звучали устаревшими, я понял одну вещь: невозможно обдурить свою музыкальную ДНК, не потеряв при этом нечто священное. Я все еще искал это священное. И даже такая внушительная фигура, как Принс, не смогла бы убедить меня в том, что в альбоме Тони оно есть, если сердце говорило мне, что это не так.
Несколько лет спустя, работая над вторым альбомом, Тони погиб в трагической аварии на шоссе вдоль побережья Малибу. Это разбило мне сердце. Несмотря на все, что произошло между нами, я все еще считал Тони своим братом и человеком огромного таланта. Очень жаль, что мир потерял возможность услышать чистый музыкальный дух, который, я уверен, жил в глубине его души.
Колледж
Я не поступил в колледж, но умудрился там побывать. Я регулярно навещал своих друзей, которые учились в колледже. Элиза Штейнберг и Джейн Гринберг уехали на восточное побережье, откуда они звонили и писали, рассказывая, как им нравятся их учебные заведения. Я должен был увидеть все это своими глазами.
Это было в середине восьмидесятых. Джейн жила в Беннингтоне, штат Вермонт. Мне нравилась местная атмосфера: обшарпанный кампус, покрытые листвой деревья, студентки в юбках, перекрашенных в технике «тай-дай», профессора в твидовых пиджаках. Было здорово снова пообщаться с Джейн. Кроме того, мне удалось отлично поджемить с местными музыкантами. Именно в Беннингтоне я познакомился с Бретом Истоном Эллисом, чей роман «Ниже нуля» был посвящен помешанным на наркотиках детям праздных богачей. Несколько месяцев спустя я оказался на вечеринке Брета на Манхэттене, где впервые встретился с Энди Уорхолом. Поп-арт-художник совершил грандиозное появление с двумя статными африканскими моделями. Энди со своими светлыми волосами был королем, а они – его королевами. Втайне я мечтал когда-нибудь попасть на обложку его журнала Interview, но этого так и не случилось. Я видел в Энди бунтаря, который бросал вызов традициям. Джейн сказала, что на самом деле у него был диплом по изобразительному искусству из Университета Карнеги. Энди Уорхол учился в колледже.
В глубине души меня терзали некоторые сомнения по поводу того, что я не пошел учиться в колледж. В конце концов, мои родители получили образование. Прогуливаясь по Беннингтону, глядя на ребят с рюкзаками, набитыми книгами, я понял, что что-то пропускаю в своей жизни. Я знал, что в формальном образовании есть нечто бесценное. Я задавался вопросом, не обманываю ли я себя, решая перепрыгнуть эту ступень. В то же время я знал, что ни за что не смогу сосредоточиться на учебе. Я не мог усидеть на месте достаточно долго, чтобы протянуть хотя бы один семестр. Я был слишком нетерпеливым и слишком сильно стремился стать музыкантом.
В Барде мне понравилось так же сильно, как и в Беннингтоне. Там училась Элиза, а еще Дональд Фаген познакомился там с Уолтером Беккером, и в итоге они создали группу Steely Dan. Элиза брала меня на занятия, водила на вечеринки и познакомила со своей прекрасной подругой Минг Си Лау по прозвищу Митци.
Митци говорила с очаровательным мягким китайско-британским акцентом. Она была земной, чувственной, умной и глубоко погруженной в мир музыки и моды девушкой. Будучи дочерью богатого бизнесмена, она не была избалованной или надменной. Ее обаяние было столь же естественным, как и любовь к искусству. С того вечера, когда мы встретились в Барде, мы не могли налюбоваться друг другом. Так закрутился наш бурный роман. А началось все в колледже.
Вскоре наши жизни переплелись. Вне учебы она жила в квартире, в доме со швейцаром по адресу: Восточная Пятьдесят седьмая улица, дом 200, рядом с Третьей авеню. Она предложила мне переехать, и внезапно я снова оказался в декорациях раннего детства, на богатом Манхэттене.
Митци отвела меня в бутик, где продавалась одежда от самых современных дизайнеров – Charivari на Западной Пятьдесят седьмой улице. Учитывая, что мой гардероб был весьма скромный, она любезно одела меня по последней моде. Мы были молоды и искренне любили друг друга, но Митци стала для меня чем-то вроде благодетельницы. У меня были смешанные чувства по этому поводу. Часть меня предпочла бы оплачивать счета самостоятельно, но другой части нравилось иметь рядом с собой девушку, которая была счастлива оттого, что я счастлив. Митци без колебаний помогала осуществить мои музыкальные мечты.
Мы с Митци полетели в Лос-Анджелес, где она сняла для нас лофт в центре города, который привлекал во мне ньюйоркца. Это было задолго до того, как район стал модным. Расположенный на территории отремонтированного склада на углу Седьмой улицы и Аламеды, из окон лофта открывался вид на автобусную станцию «Грейхаунд», где бездомные ночевали в грязном зале ожидания.
Молодой архитектор и графический дизайнер Майкл Чиш жил в том же здании, в лофте с бетонным полом. Я захотел себе такой же. В одном из своих первых дизайнерских проектов я положил проволочную сетку на деревянные полы и залил их бетоном. Получилось небезопасно, грубо, но как надо.
