Неустрашимые, мы двинулись дальше, следуя южным маршрутом через болотистый штат Миссисипи и Дельту до Мемфиса, через покатистые холмы Кентукки, Аппалачи Западной Вирджинии, поселения амишей в Пенсильвании и дальше до Эмпайр-Стейт и Нью-Йорка. Тем временем в колонках громко играли мои песни. Нэнси Джеффрис подыскала нам квартиру в историческом здании American Thread Building, где жили такие артисты, как музыкант Эумир Деодато и актриса Изабелла Росселлини.
Вернувшись в Хобокен, мы с Генри потратили несколько недель на доработку треков, не теряя непосредственности оригинальных версий. Большая часть нашей работы была сосредоточена на том, чего не следует делать. Не сделать его слишком вылизанным. Присутствие Лизы и Зои в студии заставляло меня улыбаться.
Прекрасная Бесси
В середине одной из сессий позвонила мама и сказала, что бабушка Бесси умерла. Я замер, прижав телефон к уху. Я не мог пошевелиться, не мог представить себе мир без бабушки Бесси. Мне только что исполнилось двадцать четыре, и никто из моих близких никогда не умирал.
Я позвонил дедушке Альберту, и он рассказал, что последние слова бабушки были о том, какую прекрасную жизнь она прожила. Дедушка Альберт был небесным философом, а бабушка Бесси – земной женщиной. Она была рядом со мной с тех пор, как я спал рядом с ней в спальне их бруклинской квартиры. Маленький мальчик, утешаемый любящей душой. Благодаря ей мой мир был безопасным.
Панихида прошла очень эмоционально, но самым эмоциональным человеком, на удивление, оказался мой отец. В первый и единственный раз в жизни я увидел, как папа плачет навзрыд. Бабушка Бесси относилась к нему как к сыну. Несмотря на то, как он поступил с моей матерью, Бесси не переставала любить его.
Я благодарил Бога за то, что бабушка дожила до появления Зои.
Помню, как-то я расспрашивал дедушку о бабушкиной богатой диете. Она была потрясающей поварихой и любила сладкую, жирную, соленую и жареную пищу. Неужели дедушка не мог помочь ей измениться?
На Багамах есть поговорка: «Если ты что-то любишь, пускай это тебя убьет».
Бесси Рокер умерла мирно. Ей было за семьдесят. Ее жизнь была насыщена разными ролями: верной жены, матери, тещи, бабушки и прабабушки. Она оказала бесконечное влияние на нашу семью.
Всего через несколько недель случилась еще одна потеря, по-своему еще более печальная. Она касалась Джуэл. Мы продолжали поддерживать связь. Она встретила мужчину, который ее полюбил. Они переехали на Аляску, где Джуэл родила своего первого ребенка. Жизнь наладилась. Судьба наконец-то оказалась к ней благосклонна. Но так продолжалось недолго. Во время нашего последнего разговора она призналась, что ее ребенок очень болен, но она надеется, что им удастся найти лекарство. И тут раздался звонок. Ребенок умер. Я настоял на том, чтобы прийти на похороны и побыть рядом с Джуэл. Трагическое известие пришло за день до того, как мы с Генри должны были лететь в Лос-Анджелес для внесения финальных штрихов в записи. Чтобы успеть на похороны, нам пришлось ехать прямо из аэропорта Лос-Анджелеса в церковь. Генри любезно согласился поехать со мной.
Я стоял и плакал. Как молодой отец я не мог себе представить, каково было Джуэл, молодой матери, справляться с таким горем. Всю жизнь ее красота работала против нее. Она подверглась ужасному насилию. А теперь еще и это. Таких хороших людей, как мама, было недостаточно, чтобы ее спасти. Все, что я мог сделать, это молиться Богу, чтобы посреди бури, что творилась в ее жизни, она смогла найти убежище и утешение.
На грани краха
Создание альбома – это безумный процесс, но на последних этапах я обрел чувство спокойствия. Я чувствовал себя в безопасности. Я слышал всю мощь соула, который слушал в детстве, и рока, с которым познакомился в подростковом возрасте. Песни звучали по-новому и в то же время классически, но все они были исполнены голосом, который я наконец принял за свой собственный. Дух, наполняющий песни, мелодии и тексты, был вдохновлен Богом, которого я полюбил в тот давний вечер в летнем хоровом лагере, а также моей женой, которую я любил всем сердцем.
Но как только альбом был готов к выходу, как только я стал доволен этим проектом, все чуть не рухнуло. Некоторым руководителям Virgin не понравился результат. Они сочли материал слишком сырым. Они настаивали на том, что нам нужно конкурировать с музыкой, которая тогда доминировала на радио, – с огромными хитами, например, Bon Jovi и Van Halen. Для меня это не имело никакого смысла. Я не пытался звучать, как все остальные. Я делал эту работу именно для того, чтобы не следовать тенденциям. И все же они наняли самого модного звукоинженера, чтобы он переделал все аранжировки. Конечно, это звучало профессионально и сбалансированно. Он был великим мастером в своем деле. Но нам с Генри вообще не понравился итог его работы. Моя личность растворилась. Близость была потеряна. Сама атмосфера стала неправильной, и хуже всего было то, что альбом потерял особый акустический характер, над созданием которого я так усердно трудился. У предыдущей версии была душа, которую похоронила нынешняя.
Я отдал предпочтение лейблу Virgin и отказал Warner Bros., хоть они и предлагали больше денег, потому что был убежден, что в Virgin меня понимают. Теперь я был в бешенстве.
Я решил пойти на самый верх здания. Я позвонил Джеффу Айероффу и сказал, что верю в командную игру. Я знал, что мне просто необходима вся маркетинговая мощь его лейбла, чтобы этот альбом стал достоянием общественности. Но я просто не мог стоять в стороне и смотреть, как он выходит в таком испорченном виде.
Джефф внимательно слушал. Он не стал спорить, а лишь сказал, что послушает обе версии и вернется ко мне с ответом.
Ему потребовалось несколько часов. Джефф позвонил и сказал, что я прав. Попытка придать альбому более современное звучание была ошибкой. Этой пластинкой нельзя было так манипулировать. Она взлетит или провалится, но это будет ее собственная заслуга. Наши оригинальные грубые и сырые миксы остаются в финальной версии.
Затем Джефф задал риторический вопрос: «Станет ли он хитом? Честно говоря, Ленни, я не знаю».
Let love rule
Процесс выпуска пластинки шел медленно.
Рецензия в Rolling Stone гласила, что я похож на Элвиса Костелло. Это было просто смешно, но что я мог сказать? Я не верю в необходимость отвечать на критику.
Virgin профинансировали видеоклип на песню «Let Love Rule». Лейбл привлек Мэтта Махурина, чей запоминающийся клип на песню «Fast Car» Трейси Чэпмен обрел невероятный успех. Они хотели, чтобы клип получился в том же стиле: чтобы я был изображен в центре комнаты, исполнял песню, сидя под лучом яркого света в темном поле. Хотя мне очень нравилось это видео, оно обладало не совсем подходящей энергией. Это шло вразрез с духом песни. Ее текст гласил:
Love is gentle as a rose / Любовь нежна, как роза
And love can conquer any war / И любовь может победить в любой войне
It’s time to take a stand / Пора занять твердую позицию
Brothers and sisters join hands / Братья и сестры, возьмитесь за руки
We got to let love rule / Мы должны позволить любви править
Love transcends all space and time / Любовь превосходит пространство и время
And love can make a little child smile / И любовь может заставить улыбнуться маленького ребенка
Can’t you see / Разве вы не видите?
This won’t go wrong / Ничего не может пойти не так
But we got to be strong / Но мы должны быть сильными
We can’t do it alone / Мы не сможем сделать это в одиночку
Лучше всех эту песню понимала Лиза. Она была тем духом, который за всем этим стоял. Я предложил Лизе стать режиссером этого клипа. Я сказал Джеффу, что нам нужно ощущение битловского тура Magical Mystery Tour: солнце, холмы, цветущие цветы и зеленые луга, на которых играют дети. Лиза идеально подошла бы на эту роль.
