Франсиску Гомеш, бодрый и подтянутый мужчина сорока лет, легко взбежал по ступеням больницы, кивнул медсёстрам, по пути осмотрел пожилого мужчину в инвалидном кресле, и прошёл в крыло, где занимались исследованиями.
— Ты представляешь, что учудил Совет, пока меня не было, — прямо с порога заявил он. — Они решили, что декабрь будет из пяти дней.
— Зачем? — молодая женщина не отрываясь смотрела на экран, одновременно водя пальцем по планшету.
— Так дней-то всего триста тринадцать, и они решили, что хорошо, если в каждом месяце будет четыре недели, а весь декабрь мы будем отдыхать, Рождество одним махом и Новый год. Маша, ты меня слушаешь?
— Ещё бы, — от монитора Маша Карпова не оторвалась, но послала Франсиску воздушный поцелуй. — Правильно решили, а то с этими месяцами и неделями всегда была путаница, луны здесь всё равно нет. Садись, я тебе кое-что покажу.
Франсиску подкатил кресло к длинному, во всю стену, рабочему столу, уставленному приборами, и тоже уткнулся в монитор.
— Похоже на какую-то железу, — наконец сказал он. — Это кто?
— Бразильская выдра. Выловили в реке, чуть охотников не сожрала, они её и пристрелили. Сейчас уменьшу.
Изображение стало втягиваться, и появились привычные органы.
— Где это, надпочечники? Сколько же эта штука занимает места? И я сказал тебе, что ты прекрасна, как горный цветок?
— В этом всё и дело, — улыбнулась Маша, чмокнула Франсиску в щёку. — Это одна клетка, пять сотых миллиметра. Я проверила ещё мышей, рыб и пауков, только у мышей она есть. Полагаю, что и у остальных животных.
— И когда ты это нашла?
— Пять недель назад, сразу после твоего отъезда.
— Погоди, — Франсиску отодвинулся, внимательно посмотрел на жену. — Ты это знала пять недель? Почему столько времени ждала?
Маша промолчала.
— Полагаю, просто осмотром это не закончилась. Когда ты это сделала? — мужчина поджал губы.
— Одиннадцать дней.
— Ты можешь умереть.
— Милый, мы все тут умрём, если не сделаем что-то, этот мир нас не любит. Но он полюбил этих животных, значит, есть способ. Тебе не сказала, потому что знала, что ты будешь против. Да и связь была паршивая.
— Конечно, я буду против. Ты вполне могла эту штуку подсадить мне. В неизменном виде?
— Конечно же нет. Я сделала биоимплант, оставила только РНК, размножила, и в одну из копий подсадила свою ДНК. Потом неделю наблюдала, параллельно запустила обработку на компьютере.
— И на что это похоже? — казалось, Франсиску совершенно не огорчён.
— Вот, — Маша достала пенал, в котором лежали белые капсулы, все — пронумерованные. Ячейки с номерами 1,3 и 4 были пусты. — Эта штука поселяется в кишечнике, а потом появляется на одном из надпочечников, на третий или четвёртый день. Я второй день хожу без очков, и дышу без фильтров. Твой номер — два.
— Отлично, — мужчина забрал капсулу, проглотил. — Жаль, отец не дожил, он так хотел нормально гулять по улицам и хоть раз искупаться в океане. Ты просто чудо, querida. Voce e o amor da minha vida. Знаешь, они обязаны будут назвать этот город в честь тебя. Ну или хотя бы больницу.
14 августа 334 года от Разделения, суббота
Парадизо
Полицейский участок в конце Шестой улицы утром в субботу работал в усиленном режиме. В ночь с пятницы на субботу, как всегда, люди словно сходили с ума — нарушали закон так, словно это был их последний день. За столами сидели офицеры и детективы, просматривая аналитику записей с лицензированных камер. И обычных, многие жители отказывались пускать полицию в личную жизнь. Кофейный автомат работал на износ, пончики и сендвичи уходили центнерами.
Сержант Койо, негр с лысой головой и мясистыми ушами, высокий, под два метра, и толстый, но не рыхловатой полнотой, а наросшим на мощные мышцы плотным слоем жира, сидел в своём закутке, и наговаривал отчёт для лейтенанта, что-то не складывалось с этим Марковицем. Труп обнаружили после истерики жены, патрульным сначала пришлось получать разрешение, только потом они смогли зайти на территорию, и там уже дожидались адвоката, который и открыл дверь. Ни следов взлома, ни свежих чужих отпечатков или ДНК не обнаружили, сам Марковиц умер явно естественной смертью. Патрульные чуть не пристрелили домашнюю обезьяну, теперь судья будет решать, кто кому должен платить — полиция за продырявленную кровать, или вдова Марковица за необходимое использование оружия и истраченные заряды. Негр тяжело вздохнул, помечтал, как бы он хорошо жил на Свободных территориях, где адвокатов не было вообще, а полиция вместо душных кабинетов гуляла на природе, и вернулся к отчёту.
На первый взгляд всё был ясно и понятно. Общую картину портили данные системы безопасности дома. Судя по ним, мёртвый Марковиц через пять часов после смерти встал, и собственноручно открыл, а потом закрыл входную дверь. В зомби Койо не верил, а вот в то, что какие-нибудь воришки могли заметить, что дверь приоткрыта, забраться туда, считать сканером ладонь Марковица и воткнуть в системный порт дешифратор, в это поверить он был готов. Только стоимость такого дешифратора тянула на сотню тысяч реалов, и из дома почти ничего не пропало. Жена указала на тайник, где её муж прятал наличные, но и их след обнаружился в баре неподалёку от дома.
— Кажется, я нашла, — в кабинет заглянула детектив Волкова, уселась на стол, слегка расплющив стройное бедро. Юбка задралась чуть выше, чем следовало, Койо нервно сглотнул. — Посмотри запись 417 от вчерашнего дня, там метка стоит. Получили сегодня в общем массиве.
Сержант с трудом оторвал взгляд от смуглой кожи с едва заметными волосками, уставился в экран. Чулок детектив не носила принципиально.
— Это кто такой? — через несколько минут спросил он.
— Павел Веласкес, двадцать два года или около того, родился на Свободных территориях, в Нижнем городе — два года. Его досье есть в центральном управлении, с ограниченным допуском.
Койо сморщился так, словно ящик лаймов сожрал.
— Отчего такая секретность?
— Парнишка у нас маг. Всё в порядке, никаких приводов или задержаний — это у нас, что там в провинции он творил, не знаю. От Службы контроля никаких претензий и запросов на розыск не поступало. Работает стажёром в «Фундо Политико», мелкой газетёнке. Весь как на ладони, чистенький, но допуск к досье — только через Службу контроля и судью. Кстати, представляешь, у него есть лицензированная камера. Личная, активна до триста тридцать восьмого года.
— У этого сопляка?
— Ага. Кто-то дал ему двести штук на лицензию. Правда, сначала она была оформлена на некоего Коллинза, но потом переделана на него.
— Это же три моих годовых зарплаты, — Койо сплюнул. — Очередной сынок богатых родителей?
— Мне откуда знать, — детектив улыбнулась, погладила поверхность стола. Пальцы у неё были тонкие, с синими прожилками вен, на подушечках и костяшках — мозоли от тренировок. — Этот Павел был в доме Марковица вчера, до полуночи.
