Но эти времена давно прошли, теперь обычными делами занималась полиция, теми, которые из ряда вон — Бюро спецопераций, а Силы обороны продолжали существовать по традиции, хотя оборонять Парадизо вот уже триста лет было особо не от кого. Последним крупным делом, которое было у всех на памяти, было подавление мятежа магов генералом Альваресом. Простые люди всё чаще задавали вопрос — а нужны ли вообще Сегунде вооружённые силы, и не лучше ли пустить деньги налогоплательщиков на что-то более полезное.
На самом деле рычаги власти никуда не исчезли, они стали незаметнее, влияние Сил обороны сократилось, но ключевые вопросы всё равно решались в этом бункере.
— К вам капитан Кавендиш, — суб-лейтенант Белова работала с Маккензи больше пятнадцати лет, и никогда не опаздывала.
Полковник оторвался от экранов, и жестом пригласил гостя присесть.
— Рад тебя видеть, Эл, — он не без удовольствия посмотрел на цветущую физиономию. — Отпуск пошёл тебе на пользу. Слышал, у тебя родился сын?
— Патрик, — Элайя Кавендиш с гордостью продемонстрировал фотографию младенца.
— Отличный парень. Ты готов снова окунуться в работу?
— Да, сэр.
— Вот, просмотри, — полковник протянул собеседнику несколько листов бумаги.
Кавендиш выпрямился в кресле, внимательно прочитал напечатанный текст один раз, потом ещё, вернул бумаги Маккензи, тот отправил листы в шредер
— Почему Служба контроля?
— Флеминг не справляется, отделение в Верхнем городе слишком часто прислушивается к мнению капитана полиции. Поэтому мы его увольняем
— Он об этом знает?
— Узнает в своё время, — Маккензи небрежно пожал плечами. Это могло значить как пышные проводы на пенсию, так и несчастный случай со смертельным исходом. — Эл, я не буду предупреждать тебя, что произойдёт, если ты облажаешься. Просто глубоко внутри памяти спрячь и пусть лежит до нужного момента — от того, что мы делаем, зависит судьба нашей колонии, как бы это пафосно не звучало. Приступаешь завтра, ты способный молодой человек, справишься.
Молодой человек пятидесяти шести лет улыбнулся, вылез из кресла и вышел из кабинета. Маккензи смотрел ему вслед, пока дверь не закрылась, потом приложил ладонь к центру экрана, стоящего чуть в стороне. Появилось изображение, семиконечная звезда, вписанная в круг, и надпись в её центре — «SHINE Project». Полковник повернул изображение звезды три раза по часовой стрелке, на разные углы, каждый раз фиксируя поворот нажатием на центральную надпись, потом один раз против часовой на одну седьмую оборота, приложил глаз к сканеру, и вошёл в главное меню. Вывел список персонала, поставил галочку напротив фамилии капитана, и вставил небольшой комментарий, всего несколько слов.
18 августа 334 года от Разделения, среда
Кейптаун, округ Фишбург
Громкие вопли горожан прорывались даже через плотно закрытое окно, Павел пожалел, что не взял номер возле лифта — там окна не было вовсе, и поплёлся в душ, а оттуда — на завтрак. В небольшом помещении на первом этаже на длинном столе стояли подносы с едой, бодрая румяная старушка сидела за небольшим столиком, следя за постояльцами. Еда была не очень разнообразной, но, что называется, домашней, Павел положил на тарелки омлет, три горячие булочки, масло и джем, налил кофе в большую керамическую чашку и уселся в углу. Кроме него, в ресторане сидели ещё трое, они громко разговаривали, и минут через пять ушли.
Буквально через минуту зашла молодая женщина с восточными чертами лица и длинными светлыми волосами, схватила было тарелку, но уцепилась взглядом за Веласкеса, подошла и села напротив.
— Доброе утро, детектив, — маг подцепил кусочек масла, — как спалось?
— Паясничаешь? — Волкова отобрала у Павла последнюю булку и нож с маслом, соорудила себе бутерброд, — Веласкес, я ведь от тебя не отстану, в твоих же интересах быстро мне всё рассказать, и мы больше не увидимся.
— Собственно, я не против.
— Ну вот и отлично, — Настя достала планшет.
— Не против, если ты будешь за мной ходить.
— Ты, наверное, не понимаешь, в какую глубокую задницу угодил, — Волкова наклонилась, пристально глядя Павлу в глаза, — твой коллега мёртв, а тебя видели рядом с местом преступления, в твоём доме нашли уйму улик, как только эта чёртова Служба выплюнет тебя, будь уверен, рядом окажутся совсем другие детективы, и отвезут тебя в отделение. Там ты посидишь в клетке часов двадцать, и выложишь всё, что знаешь и не знаешь. Я на твоей стороне, расскажи мне всё, и мы придумаем, что делать дальше.
Павел кивнул. Достал пластиковый квадратик для записей, приложил к экрану телефона, а потом протянул Насте, та машинально взяла.
— Что это ещё за хрень?
— Контакты моего адвоката, мистера Ломакса. Я только что нанял его.
Волкова выругалась, сначала про себя, потом вслух.
— Мерзавец, — прошипела она, — из-за тебя женщина погибла, а ты сидишь и ухмыляешься.
— Какая женщина? — Веласкес тут же стал серьёзным.
На самом деле адвоката он нанял прошлым вечером, обычно в неприятных ситуациях, которые у серьёзных репортёров случаются чуть ли не каждую неделю, а у стажёров — гораздо реже, он пользовался услугами юристов Карпова, но сейчас обратиться он к ним не мог, поэтому ещё вчера позвонил Нине Фернандес, и та нашла ему Ломакса — молодого юриста из Нижнего города. Ломакс занимался другим делом, но обещал через два дня переключиться на Веласкеса, а за это время получить информацию из управления полиции Сидаже Фундо. И строго наказал никому ничего не рассказывать.
Вместо ответа детектив показала ему изображение лже-Клер в трупном чехле. Этого Павел никак не ожидал.
— Хорошо, — сказал он. — Неофициально, и без записи. Встречаемся у входа через десять минут.
По дороге к площади Настя взяла Павла под руку, словно они были парой. На самом деле она скорее боялась, что этот мозгляк куда-нибудь сбежит. Веласкес вёл сьёмку, и разговаривать в это время о делах не собирался. На себя и Волкову он нацепил значки почётных гостей.
Люди стекались к центру города со всех сторон, возле ратуши собралось не меньше трёх тысяч горожан, многие — с детьми. Квадрат двести на двести метров был замощён гранитной плиткой, прямо перед входом в ратушу возвели трибуну, на которой стояли мэр и пять членов городского совета. В углу площади стоял вагончик, перед ним молоденькая девушка с розовыми волосами и кукольным личиком позировала для репортёров, они, казалось, уделяли ей больше внимания, чем празднику.
— Мэл Пайпер, — показал на неё Веласкес. — Какая-то певичка из Сентаменто, придётся взять у неё интервью.
— Это же Мэл Пайпер, которая поёт «Me Fode», ты вообще музыку слушаешь? Эту песню все знают, она самая популярная, особенно среди таких же, как ты, прыщавых подростков.
