— Я в курсе, — поморщился Павел, пропуская оскорбление мимо ушей, — мне уже успели рассказать, и даже напеть.
— Ещё раз повторю, она популярная, дружок. Смотри, у неё охранников больше, чем у нас копов в отделении, а ты просто подойдёшь к ней и скажешь, мол, привет, я репортёришко из занюханной газетёнки Нижнего города, хочу задать тебе несколько вопросов?
— Это моя работа, детектив. Кстати, именно так ко мне и подошла сегодня, а вообще — да, один вопрос задам.
— Какой?
— Про сцепленные кольца, это очень интересует наших читателей.
— Понятно, почему послали тебя, — Настя насмешливо поглядела на Веласкеса. — И всё равно, тебе к ней не пробиться.
Павел пожал плечами, продолжая водить головой, а вместе с ней — камерой, по толпе.
— Спорим? — не унималась Волкова, она самой себе не смогла бы ответить на вопрос, почему это делает, настолько этот самовлюблённый придурок её раздражал.
— Хорошо, если я выигрываю, ты от меня отстанешь.
— Ладно. А если выиграю я, ты отвечаешь на мои вопросы. На все мои вопросы.
— Нет, так не пойдёт. Но расскажу, что знаю о той женщине, которую ты мне показала.
— Всё расскажешь?
— Да.
— Договорились, — Настя довольно улыбнулась, — иди, позорься. И возвращайся поскорее, у нас есть о чём поговорить.
Веласкес протолкался через первый ряд охраны, его пропустили, просканировав репортёрский чип, потом через второй, тут помог значок, оставался третий, охранники певички окружили свою клиентку, и чтобы подойти к ней, нужно было пройти либо через них, либо перепрыгнуть выставленные барьеры. Пайпер стояла в отдалении, рядом с вагончиком, две девушки порхали вокруг неё, наводя на певичку марафет. Рядом с ней смуглый мужчина с бородкой и в бейсболке уставился в планшет, словно происходящее вокруг его не касалось.
Дорогу Павлу преградил типичный бодигард, высокий, широкоплечий и надменный, с кобурой под пиджаком.
— Мисс Пайпер не даёт интервью, — заученно сказал он, глядя на карточку с чипом. — Присоединитесь к другим репортёрам.
Веласкес помахал своим браслетом, отчего охранник напрягся и потянулся к оружию, а другие посмотрели в его сторону. Один из них раньше работал на Карпова, он подошёл к репортёру, крепко сжал его руку.
— Павел, ты что здесь делаешь? Как тебя занесло в эту дыру? Я думал, ты берешь интервью только у приличных людей.
— Приходится заниматься, чем скажут.
— К ней нельзя, — охранник мотнул головой в сторону певички, — рад бы помочь, но меня потом взгреют.
— Этот, который рядом с ней?
— Том Орнсби, менеджер, тот ещё говнюк. Но платит хорошо.
— Будь другом, скажи, что я от мисс Ласкер, он должен быть в курсе.
Охранник недоверчиво кивнул, подошёл к бородатому, сказал что-то, показывая на Павла рукой, менеджер сморщился, словно лимон прожевал, сверился с планшетом и кивнул головой.
— У тебя три минуты, — охранник затащил Павла внутрь периметра, Настя было дёрнулась за ними, но её не пустили. — От самой Эми Ласкер? Ты важная персона, приятель.
Веласкес только улыбнулся. Жена Кавендиша, Эмили, в своё время была куда более знаменита, чем эта певичка, и до сих пор чувствовала себя в музыкальной тусовке, как рыба в воде. Поэтому Орнсби встретил Павла слащавой улыбкой, отвёл подальше от толпы, сделал Мелани знак, та недовольно надулась, но подошла.
— Кто это такой, Том?
— Так нужно. Он задаст тебе пару вопросов, и всё. Одна минута.
Репортёры переключились с Мелани на Веласкеса. В основном эти ребята приехали из Сентаменто и Ривердейла, знакомых среди них не было, но Павел готов был биться об заклад, что информация о нём уже поступала к ним на телефоны.
— Ладно, — певичка вздохнула. — Только два.
Одна из девушек продолжала укладывать ей волосы.
— Один, — уточнил Павел. — Только один вопрос, мисс, от Фундо Политико и наших читателей. Как вы относитесь к моде на нераздельные кольца?
— Отличный символ любви, жаль, что у меня не с кем сцепить такое колечко, но надежда живёт в моём сердце, — Пайпер ослепительно улыбнулась в камеру. — Это всё?
— Да, спасибо, мисс. Это было замечательно сказано.
— Но на самом деле мне на них наплевать, — устало добавила певица. — Почему всё время задают дурацкие вопросы?
— Может, потому, что ваша лучшая песня называется «Трахни меня»? — не удержался репортёр.
— И то верно, — Мелани сделала шажок, чтобы уйти, и, уже отворачиваясь, бросила, — интересно, какая твоя любимая песня.
— «Black fucking Sol», — совершенно честно ответил Павел.
— Неужели, — Пайпер даже специально повернулась, чтобы посмотреть ему в глаза. — Ничего оригинальнее придумать не мог? Ей уже лет сто.
— Семьдесят четыре, тётя Эми написала её в семнадцать лет.
— Тётя Эми? — Мелани насмешливо улыбнулась, но от раздражения её ноздри расширились. — А Моузес Грейв для тебя дядя Мо? Ты знаешь, что я училась пению у великой Эми Ласкер? Я была её ученицей, и это то, чем я горжусь. Если всякие проходимцы вроде тебя начнут трепать её имя, они пожалеют. Что, Том?
— Мисс Ласкер сама просила за этого молодого человека, — Орнсби подёргал себя за бородку. — Они знакомы, Мэл.
— Какого хрена ты молчал?
— У тебя выступление.
— Ладно, эй, как тебя.
— Павел Веласкес, мисс.
— Отлично. Том, дай ему пропуск в первый ряд. Двое? Дай два. И мы с тобой ещё поговорим, не исчезай. Том, я буду петь вживую.
Чем закончится спор певицы и её менеджера, Павел ждать не стал, получил метку, налепил её на значок, и вылез обратно в толпу.
— Вот, — он протянул Насте вторую метку. — Теперь мы вип-персоны, считай, не зря за мной гонялась. Держись ко мне поближе, и когда начнутся соревнования по метанию кур, сможешь поймать самую жирную, а потом мы расстанемся. А что ты хотела? Уговор есть уговор, детектив, в отделении я отвечу на все вопросы, но только в присутствии Ломакса.
— Дурак ты, Веласкес, — серьёзно сказала Волкова. — Может, ты ни в чём не виноват, а ведёшь себя, словно на тебе три убийства и изнасилование. Мы ищем преступников, а не стараемся засадить за решётку любого, кто нам не нравится.
— Значит, я тебе не нравлюсь? — уточнил Павел.
Настя промолчала, но в первый ряд вслед за ним пробралась.
Мэр уставился на часы на городской ратуше, те как раз показывали два часа второй трети. На старой Земле — полдень.
— Пора, — сказал он, через микрофон его голос разлетался по всей площади. — Отлично, сколько народу. Джейми, миз Перкинс, семейство Сантушей, смотрите, какой у них карапуз. Как сына назвал, Мигель? Пепе? Отлично, похлопаем Пепе Ринальо Сантушу. Друзья, сегодня мы празднуем трёхсотлетие старой развалины, которую наши предки когда-то построили, а потом взялись за ум, и снесли. На самом деле это отличный повод выпить и повеселиться, да?
