К середине двухсотых годов руководство колонии окончательно разуверилось в необходимости запуска искусственных спутников Сегунды, Оборудование и образцы были перевезены на остров Гагарин в двух тысячах километров к северу от Парадизо, вместе со специалистами и их семьями, в двести семьдесят шестом году, к этому времени на высоте в пятьдесят тысяч над планетой зависли сто четырнадцать рукотворных аппаратов. Управление расформировали, а остатки передали в Силы обороны — кому, как не военным, заниматься совершенно бесполезными и очень дорогими проектами.
К триста двадцать восьмому году к ста четырнадцати аппаратам, большая часть которых давно вышла из строя, прибавились всего шестьсот, длинный ствол рельсотрона диаметром в двадцать сантиметров и длиной в сто сорок метров большей частью простаивал. Но работы не прекращались, рядом с рельсотроном возвели новое сооружение — огромный, диаметром в сто двадцать метров, барабан, который разгонял внутри себя снаряд под действием центробежной силы, и выбрасывал вверх. Теоретически такой разгонный блок мог выплюнуть массу в пятьсот килограммов на высоту в триста пятьдесят километров, космический аппарат с помощью плазменных двигателей должен был уйти на высокую орбиту, и там уже раскрыть сол-панели. Двенадцать предыдущих запусков закончились ничем — аппараты упали в океан, предварительно разрушившись в атмосфере.
— Pater noster, qui es in caelis, — начальник департамента полковник Жозе Пинту ди Сантуш перекрестился, поцеловал крестик, и вдавил ладонь в красный квадрат на панели управления.
Мощные магниты загудели, сдвигая с места полтонны груза. Через тридцать семь минут титановая пуля в керамической облицовке пробила атмосферу, вышла на низкую орбиту, включила маршевые двигатели, и под радостные крики и аплодисменты тех, кто наблюдал за запуском, начала подниматься. На высоте в пятьдесят тысяч аппарат сделал несколько десятков витков вокруг планеты, постепенно разгоняясь, и когда скорость достигла десяти километров в секунду, устремился в межпланетное пространство. Следом за ним с интервалом в два часа в космос отправились ещё шесть таких же аппаратов,
19 августа 334 года от Разделения, четверг
Настя очнулась, но глаза открывать не стала. Судя по ощущениям, она лежала на песке, на берегу океана, чувствовался солёный морской воздух и слышался шум прибоя. Неподалёку слышались чьи-то голоса. Последнее, что она помнила, это как лейтенант Службы контроля угрожает ей пистолетом.
Этого Краузе она обязательно найдёт, со стороны лейтенанта было большой глупостью её не пристрелить. Волкова приоткрыла левый глаз, вокруг было почти темно, на небе уже выступили звёзды. Значит, прошло несколько часов. Оставалось узнать, кто эти люди неподалёку. Настя заворочалась, изображая беспокойный сон, оружия нащупать не удалось. Тогда она подобрала ноги, и вскочила. Сразу накатила дурнота, детектив пошатнулась и упала бы, но её подхватили.
— Осторожно, — голос был знаком, — нельзя так резко вставать. Потихоньку надо.
Взгляд Насти уткнулся в ненавистного Веласкеса, и она снова потеряла сознание.
Волкова ошибалась, с того момента, как Краузе сдал их людям Молчуна, прошло больше суток. Павел, в отличие от неё, полностью не выключался. Мага парализовало, когда Краузе вколол ему в шею какой-то наркотик, но он почти всё слышал и даже кое-что видел. Сначала их с Волковой везли в обратную сторону, к Кейптауну, но не доезжая до него, пикап свернул к порту, где их упаковали в небольшой контейнер. Веласкесу нацепили на голову плотный мешок с вырезом на затылке. Потом контейнер погрузили на какой-то корабль, в кромешной темноте отлично ощущалась качка, и несколько часов они плыли по морю. Один раз их перегрузили, и в конце путешествия контейнер вскрыли, два тела положили на плот с электродвигателем. Те, кто это сделал, сняли с него браслет, вкололи ещё одну дозу какой-то гадости, с которой он не мог справиться, и направили плот к небольшому острову.
Остров был населён — если так можно назвать компанию из шести человек, в сумерках Павел плохо разглядел их лица, люди больше радовались надувному плоту, чем ещё двоим путешественникам, так что он завалился спать, и проснулся с первыми лучами Сола, без оружия, зато чуть ли не в обнимку с детективом Волковой.
Те, кто их вытащил на берег, знали о происходящем не больше Павла, у каждого была своя версия, и Веласкес её выслушал. Без интереса — у него было ощущение, что до решающих событий остались считанные дни, и тогда он сможет точно всё выяснить. Он был уверен, что и остальные чувствуют то же самое, все шестеро оказались магами, и находились на острове уже пятый день. Ни у одного мага не было браслетов, это значило, что точку невозврата они точно прошли. Как и он сам.
С журналистом «Тампа Миррор» Ринальдо Корса, Павла знакомил Коллинз в прошлом году, на пресс— конференции шефа полиции Хайме Перейра. Корса писал о мафии, и интересовался Карповым, его связями с семьёй Гальяцци и организацией подпольных игр. По понятным причинам Веласкес помочь ему ничем не мог. Сейчас Ринальдо сделал вид, что Павла не узнал, и Веласкес поступил так же.
Молодая женщина, высокая, черноволосая, с острым носом и большими глазами, ему тоже была знакома, он видел её фото на планшете у Краузе. Мишель Горовиц, маг-инспектор. Значит, лейтенант её давно уже нашёл, и всё происходившее в Фишбурге было отлично поставленным спектаклем.
Остальные четверо Павлу знакомы не были. Старшей в группе, судя по её поведению, была рыжеволосая женщина по имени Сейду. Она показала Веласкесу его ящик, который, как оказалось, перешёл к Павлу по наследству от убитого мага, имущество мертвеца успели большей частью присвоить, но нож и часть продуктов остались. У остальных обитателей острова Павел заметил пистолеты, логично было предположить, что и мертвецам полагались такие же, но с ним никто делиться не спешил. Он не настаивал, наверняка похитители не просто так раздали именно такое оружие.
— Здесь каждый за себя, — предупредил Павла журналист, но Веласкес уже понял, что это не совсем так.
Сейду, Корса и маг-инспектор держались вместе, эта троица что-то обустраивала на холме. Копаться в земле вместе с ними у Веласкеса не было никакого желания, и он отправился осматривать остров. Шесть километров береговой линии он обошёл за час, почти везде широкая полоса пляжа плавно переходила в океан, кроме одного места, где небольшой ручей основательно размыл грунт, и пришлось подняться наверх, метров на двести, чтобы его перейти.
Убедившись, что за ним никто не увязался, Павел достал телефон. Дешифровка видео, взятого с найденной в доме Шань Ли скрытой камеры, практически закончилась, оставались доли процента, файл был небольшим — видимо, его циклично обновляли. Связи не было, судя по времени и скорости, с которой их везли, остров находился далеко от берегов Парадизо, минимум в пятистах километров, надежды на то, что удастся прицепиться к сети проходящего судна, почти не было.
Файл расшифровался полностью через двадцать минут, камера фиксировала последние сутки, и Павел полюбовался на людей Норы Суарес, обыскивающих дом. До их с лейтенантом появления в комнате стояли два кресла, журнальный стол и секретер, их прошли сканерами, секретер вынесли. Веласкес два раза прокрутил запись на высокой скорости, ничего интересного там не было. На первый взгляд. Камера писала сто двадцать кадров в секунду, просматривать каждый — это занять себя только этим на несколько суток, и всё же Павел нашёл — на первых трёх кадрах был виден другой человек, явно не из мафии, он уже уходил, когда камера начала новый цикл, и она сняла его в дверном проёме со спины. Этого человека Веласкес встречал совсем недавно — в этом он мог поклясться, волосы, забранные в хвост на затылке и едва заметный шрам на шее трудно было не узнать.
