— Убью, — заревел Минковский, и нагнув голову, словно бык, бросился на Веласкеса.
Он совсем забыл про Волкову, та выставила ногу, и толстяк полетел на песок. Настя схватила его за штанину, подтянулась, и вцепилась пальцами в шею.
— Это лишнее, — Павел оттащил и её тоже, отметив, что силы у него прибавилось, теперь он, пожалуй, мог Настю оторвать от земли одной рукой, — не хватало нам тут поубивать друг друга. Ты, придурок, запомни, это моя женщина, ещё раз её тронешь, и я тебя прикончу. А ты идёшь со мной.
Волкова пыталась сопротивляться, но маг ухватил её за воротник и потащил по песку, словно куклу, бросил в воду, а потом размахнулся и швырнул пистолет подальше от берега. Минковский ненавидящим взглядом следил за парочкой.
Веласкес уселся перед детективом на корточки. Настя соображала плохо, боль никуда не уходила, и стоило опасности на время исчезнуть, заставила корчиться и стонать. И вдруг немного утихла. Волкова скосила глаза — Павел приложил ладонь к её щеке.
— Если хочешь жить, встанешь и пойдёшь вместе со мной, — сказал он. — Этот боров не отстанет, ты теперь для него цель на ближайшие дни. Сегодня он только угрожает, а завтра сможет тебе выжечь мозги, просто дотронувшись до головы. Поняла? Кивни.
Настя с трудом кивнула.
— Молодец. Сейчас мы садимся на плот, отплываем метров тридцать, и идём вдоль берега. Боль вернётся через двадцать минут, к этому времени мы должны найти место поспокойнее. А ты не дёргайся!
Из-под ладоней Минковского, который на четвереньках почти подобрался к парню, взметнулся песок.
— Мы уже уходим, — примирительно сказал Павел, приставив нож к виску толстяка. — Если будешь вести себя разумно, я тебя не трону.
По глазам Минковского было видно, что разумно он вести себя не собирается, поэтому Веласкес, не убирая нож, оттолкнул от берега плот с Настей, забрался на него сам, и заработал веслом. Толстяк первое время крался вслед за ними по прибрежным зарослям, но потом отстал, забрался в океан и принялся искать свой пистолет.
Через тридцать минут он наконец добрался до нужного места — туда, где днём раньше обустроил себе лежбище, но вверх он не полез, ограничился пещерой. Павел втащил Настю в укрытие, отволок плот подальше в заросли лиан, и вернулся к молодой женщине. Та уже не просто выла — орала и грызла руку, стараясь не потерять сознание.
— А вот это зря, — Веласкес вырубил её лёгким прикосновением к затылку, и уселся рядом, скрестив ноги.
* * *
Гости на яхте дожидались темноты. Радар показывал, где находятся все цели, жертвы разбрелись по острову, четверо — сами по себе, и ещё четверо — парами. Яхта стояла в шести километрах от северной части острова, где никого не было, погасив огни.
— Пора, — скомандовал старый китаец.
Невозмутимый штурман посмотрел на часы, и проводил гостей на корму — пять джетов стояли в ряд на рейлах, готовые к спуску. Не дожидаясь отмашки, молодой китаец первым бросился к гидроциклу, за ним — Бен Палмер. Охотники прикладывали ладони к сенсорным панелям, привязывая аппараты к себе, чтоб жертвы не смогли ими воспользоваться. Старик Ву спустился на воду последним, и пять джетов почти беззвучно ринулись к острову.
* * *
Сэм Маккензи смотрел на экран, откинувшись на спинку кресла. Яхта, которая раньше носила имя его матери, пропала с радаров в двухстах километрах от Парадизо, но маяки, расставленные на островах, фиксировали сигнал от добавочного компонента, пришлось повозиться, восстанавливая коробки, но как оказалось, оно того стоило. Судно двигалось на юг, и остановилось в пятистах километрах, в одной из многочисленных слепых зон. Точность, с которой можно было определить его местоположение, составляла несколько сотен метров.
Можно было бы выслать группу захвата, но капитан решил этого не делать. Сигнал от яхты был, хоть и слабый, рано или поздно она появится вблизи Парадизо вместе с владельцем, и тогда с ним можно будет побеседовать. Очень откровенно и обстоятельно.
* * *
Капитан полиции Верхнего города Хайме Перейра не спал. Не потому, что старость давала о себе знать — в свои девяносто пять он чувствовал себя отлично, медицина Парадизо в части продления жизни преуспела, и у него был реальный шанс дожить и до ста пятидесяти. Сон у капитана был чуткий, и когда внезапно сработала охранная сигнализация, он тут же проснулся. Правда, сигнализация снова перешла на прежний режим работы, не подавая никаких тревожных сигналов, но Хайме для успокоения вывел на экраны изображения с камер. На первый взгляд всё было спокойно, слишком спокойно — пустые помещения, никаких нежданных гостей.
Охрана жила в отдельном флигеле, и в дом без нужды не совалась, только секретарь ночевал в комнатке на первом этаже. Перейра попытался связаться с ним, потом с охранниками, но после срабатывания сигнализации внутреннюю связь как отрубило. Внешнюю тоже — на телефоне висел значок отказа в обслуживании. Хайме через свой служебный чип вызвал полицию, одновременно нажимая тревожную кнопку, которая превращала его спальню в подобие сейфа. Но ничего не произошло, стальные двери так и остались в стенах, проём, ведущий в небольшую комнату, защищённую по пятому классу, не открылся — замок словно заклинило. Всё, что он успел — это достать оружие из прикроватной тумбочки, и когда убийцы поднялись в спальню и распахнули дверь, Перейра их встретил очередью из пистолета. Капитану удалось убить одного, прежде чем остальные четверо изрешетили его пулями.
Один из убийц подошёл к телу капитана, приложил медицинский сканер к его щеке — тот показал остановку сердца.
— Мёртв, — сказал он. — Уходим
Пока остальные трое выбегали из комнаты, он запустил руку в наплечный карман, вытащил оттуда фотографию, перстень с печаткой, и положил на прикроватную тумбочку.
Полиция приехала в дом Перейры через семь минут — к этому времени убийцы исчезли, оставив труп своего сообщника.
Глава 23
20 августа 334 года от Разделения, пятница
Волкова спала. Павел кое-как её подлечил, изуродованная щека покрылась коркой из засохшей сукровицы, опухоль возле глаза уменьшилась, но до полного выздоровления было далеко. Детективу требовался настоящий врач, всё, что смог сделать Веласкес, это убрать повреждённые ткани, обеззаразить рану и остановить кровотечение. Он свёл неповреждённые ткани вместе, и организм смог начать образование соединительной ткани. Красоты это не прибавляло, но частично убрало боль и полностью — опасность сепсиса.
Павел наверняка стал бы, по его собственному мнению, неплохим врачом, но после того, как восстание магов подавили, и вычистили всех зомбированных чиновников, ничем хорошим для эспера занятие медициной не заканчивалось. К тому же кратковременное снятие браслета особых преимуществ перед обычной медициной не имело, а долговременное скорее привело бы к смерти пациента, слетевшие с катушек маги помогать обычным людям не любили. Веласкес всё чаще ловил себя на мысли, что процесс слияния с полем идёт неправильно, вслед за небольшим всплеском в первые десять минут, наступил спад. Вероятно, сглаживало ощущения то, что он не сопротивлялся — какой смысл в самоистязании, если браслет отобрали, и взять его было неоткуда.
