Мужчина усилием воли задавали в себе попытку невольно дергнутся, вспоминая те жуткие пытки, через которые пришлось ему пройти, становясь на путь последователей Темной стороны. Кажется, именно в тот момент он по настоящему умер. Под непрекращающимся чутким вниманием, ведомый заботливым взглядом кровавых глаз, он действительно погиб. Погиб как телом, так и душой.
Алое пламя, пляшущие танец вокруг него с большим сопротивлением отпустило истерзанный дух падавана-джедая, Эксела Алаона, чье место заняло сознание выходца из далекой планеты Земля. Может быть, в других обстоятельствах, такое не смогло бы произойти, или пути Силы протекли более плавно, размеренно объединяя две личности воедино. Но в тот момент, под непрекращающимся потоком Тьмы, которой с мастерством опытного палача имеющего за своей спиной многие годы дознавательских практик, оперировал лорд Арагал, все пошло совсем по другому пути, нежели стоило. Нежели могло быть.
Разбитая на сотни осколков душа джедая-целителя, на Узам Силы которого барабанила дробь агонии его Мастера, слилась в синергии с явившему себя духу с другого измерения, другой вселенной, мира… Не суть важно, откуда был он, важно было лишь другое — ему дали шанс. Второй шанс. Чтобы жить.
«Ты хочешь жить?»
Кто же откажется от шанса вновь ступить тяжелой поступью на длинный, без сомнений тернистый, жизненный путь? Вот и он тогда согласился, вцепившись что есть мощи в угасающее тело падавана, энергия которого буквально иссекала сквозь пальцы, словно золотистый песок подхваченный бушующим ветром.
Тогда он сделал свой выбор, принял тяжелое, но единственно верное решение. И стал тем, кем поклялся уничтожить. Стал ситом.
Единственный вариант остаться живым не казался чем-то преступным. У него просто не было выбора. Джедаи, которые так ратовали за братскую любовь и орденскую семью, бросили их как только те выполнили максимум из того, что могли сделать. Зачем спасать какого-то мастера и его падавана, если в галактике есть еще сотни, тысячи таких же Одаренных, на плечи которых можно свалить смехотворную защиту справедливости, списав их в расход.
Как же это… по джедайски. А потом многие не ведающие истины глаголят о том, что это ситы зло, которое нужно уничтожить, вознося джедаев как оплот всего самого лучшего, что только есть в этом бренном мире.
Лицо экзарха скривилось, демонстрируя его отвращение к своим бывшим собратьям, которые бросили его на произвол судьбы, передав заботу о своей судьбе и судьбе его мастера в не успевшие окрепнуть молодые руки падавана.
— Эксел… — едва уловимый шепот прокатился по помещению, заставляя Ликтениса поморщиться, отгоняя наваждение прочь.
— Эксел… Эксел! — голос становился все четче и уверенней, наполняя зал приятным баритоном давно ушедшего в Силу Мастера, учение которого по правде сам экзарх никогда и не испытывал, ведь оказался в этом мире уже после.
Устало подняв веки, Ликтенис направил взгляд выцветевшихся глаз на стоящего невдалеке полупрозрачную фигуру давно почившего джедая. Тот слабо улыбнулся в легком приветственном кивке и попытался сделать шаг навстречу своему падавану, но был остановлен вспыхнувшими на полу линиями иероглифов, формирующих защитный барьер вокруг алтаря.
— Эскел… — забрак скривился от прикосновения его призрачного тела с пылающей стеной света, пульсирующей алыми разводами. — Эскел…
— Вы решили навестить меня, мастер Драрр?
— Экскел… — мужчина недовольно скривился от тона, которым поприветствовал его Падший ученик.
— Что, Экскел? — хмыкнул экзарх. — Это имя давно не принадлежит мне. Я забыл это имя.
— Но это твое настоящее имя…
— И что мне оно дало? — глаза Ликтениса вспыхнули ауродиевым свечением. — Ничего. Это имя прошлого меня, возможно. Прошлого парня, который попал в лапы инквизиции. Но после… Это имя уже ничего не значит.
— Эскел…
— Эскел ушел в пучину истории, — на лицо экзарха легла тень, подчеркивая его настоящий возраст и то количество испытаний, которое пришлось пройти, чтобы добраться до этого времени. — Я, все что от него осталось.
От призрачной фигуры повеяло ужасом и непреодолимой скорбью, которую только мог демонстрировать давно потерявший своего любимого ученика, ставший отголоском своего бывшего могущества, не сумевший спасти доверенного в его руки падавана, мастер-джедай.
— Мне жаль, — мастер Драрр поджав губы, поводил головой в разные стороны, пытаясь отогнать наваждение. — Мне жаль, Эскел. За все.
На несколько минут в помещении повисла гнетущая пауза, во время которой учитель и падаван, мастер-джедай и лорд ситов, потерявший всякую надежду разумный и заполучивший смысл дальнейшей жизни Одаренный. Два столь похожих индивида, и одновременно такие разные. Они смотрели друг на друга и каждый вкладывал в зрительный контакт свой посыл. Кто-то пытался достучаться к черствому сердцу, отравленного пагубным влиянием Темной стороны. А кто-то пытался отсечь ложные видения, очистив свой взор от мнимой картины спокойствия.
— Ты зря пришел сюда, Ракер. Твоего ученика уже нет. Он остался там, на Коррибане. В пыточных подвалах инквизиции лорда Арагала. Его вместе с тобой волокли туда, брошенных Советом. Но обратный путь держал уже совсем другой Одаренный, которому дали второй шанс. И он им воспользовался.
— Шанс стать прислужником Темной стороны? — скривился мастер-джедай.
— А не прислужником ли Совета ты был до своей кончины, старик? — Ликтенис растянулся в улыбке. — Не прислужником ли этих… хитрых, коварных, лживых разумных ты стал?
— Он вели Орден к Свету! — воскликнул призрак. — По крайней мере должны были…
Экзарх с торжеством в глазах окинул отвернувшегося в сторону джедая, последние слова которого сошлись на тихий шелест ветра.
— Ты все также остался на раздорожье. Одной ногой ты продолжаешь верить в Совет, которого давно нет, в Орден, который давно пал, в Силу, которая давно оставила тебя ни с чем. И другой стороны ты все также боишься принять истинную веру.
— Истины не существует, мой падший ученик.
— Ты пришел сюда чтобы устраивать нотации? — хмыкнул закуулец. — Не хочу тебя разочаровывать, старик, но твое время давно ушло. Я избрал тот путь, который нравится мне. Меня насильно бросили в джедайскую братию. Против моей воли направили по стопам в пучину Темной стороны. Но после, я обрел действительно собственный выбор и стал тем, кем я хочу быть. И не тебе меня судить.
Призрачная фигура неодобрительно покачала головой, сделав несколько шагов в сторону, после чего вновь попыталась преодолеть непроницаемый барьер. Лицо забрака покрылось маской скорби, а сквозь синеватые глаза четко виднелась вся та печаль и боль, которую он испытывал, смотря на то, что случилось с его когда-то любимым падаваном…
Даже сейчас, спустя столько лет, его чувства к ребенку, в котором горел целительский дар, и чью маленькую ручку он бережно взял тогда, стоя на окруженной аракатурой тренировочной площадке, из которой открывался прекрасный вид на вечерний Корусант, принимая выходца клана Нуны, юнлинга в чьих глазах горел неугасимый свет, лучи которого обволакивали таким приятным и греющим душу теплом…
