Мальчишке на вид было годика три, одет в сиреневый комбинезончик на пуговках, похожий на ползунки в какие обычно одевают новорожденных, с таким же сиреневым галстуком-бабочкой и вышитой на груди серебристой короной. Больше всего в его внешности изумляла широкая марлевая повязка, туго обмотанная вокруг головы в несколько слоёв так, что полностью скрывала глаза. Я усердно моргал, пытаясь избавиться от наваждения, даже больно ущипнул себя за руку, но маленький велосипедист даже и не думал никуда исчезать. Он остановил свой трёхколёсный чопер в нескольких метрах от меня и стал сосредоточенно прислушиваться. Похоже, из-за повязки на голове он ничего не видел.
– Привет. – Наверное, я бы мог сказать что-то лучше, но слово само слетело с языка прежде, чем я успел об этом подумать.
Мальчишка от неожиданности подскочил на своём кресле и стал спешно выворачивать руль с явным намерением поскорее уехать.
– Подожди, – я растерялся, не зная, что сказать, – не бойся.
– А я и не боюсь. – Мальчуган выпятил грудь колесом, голос испуганный, но ножки на педалях замерли. Он напряжённо смотрел на меня своими невидящими глазами. – А ты, ты кто?
– Я? Я Костя.
– Костя. – Он задумчиво почесал щёку. – А что, что значит Костя?
– Ну, это я. Это моё имя, так меня зовут. – Моя растерянность росла в геометрической прогрессии. – А как твоё имя? Тебя же как-то зовут?
– Неее. Меня никто, никто не зовёт. Я ведь потерялся. – Малышу видимо было скучно просто стоять на одном месте, и он начал крутить педали вперёд-назад. – А кто тебя зовёт?
– Люди. – Его вопросы были до боли простыми и до невозможности сложными. – Разные люди. Наверно.
– А зачем? Зачем они тебя зовут? – На это мне уже совершенно нечего было ответить. Я смотрел на его маленькие, прятавшиеся в штанишках комбинезончика ножки, на пухлые розовые пальчики, обхватившие руль, на странную повязку на голове, которая почему-то не имела никаких узелков, за которые её можно было бы развязать. Малыш выглядел таким беззащитным, но почему-то рядом с ним я сам казался себе ещё более слабым и уязвимым. Я никогда ещё не ощущал себя таким никчёмным и беспомощным.
– А ты, ты поиграешь со мной?
– Как же я с тобой поиграю, если ты не видишь?
– А кто, кто такой видишь? – в голове нарастал странный гул, словно что-то там готово вот-вот взорваться.
– Ну, это не кто… Это когда… – Я так и не смог подобрать слов, лишь беспомощно размахивая руками. – А давно ты здесь?
– Я же только, только что приехал. – Сложно сказать, кто из нас удивлялся больше, он моим вопросам или я его ответам. Мои мысли бешеной каруселью вращались в голове, завязываясь множеством узлов и запутываясь похлеще рыболовной снасти. Мне становилось всё труднее подбирать слова, ведь каждый его ответ озадачивал даже больше, чем сам вопрос. Похоже, этот мальчуган и не знает другой жизни, кроме слепого катания по Лабиринту. У него нет имени, и он никогда ничего не видел. Разум отказывался признавать такую реальность. Этого не могло быть! Просто не могло быть. И точка! Даже в этом царстве хаоса, абсурда и безумия. Такого. Быть. Не могло! Но было. Я вскочил и стал бродить из стороны в сторону. Сидеть на песке на одном уровне с ним и смотреть в непроницаемую марлю повязки казалось какой-то изощрённой пыткой, от которой мягкий, прохладный песок превращался в раскалённую сковородку. Как такое возможно?! Ведь у каждого есть имя! В конце концов, даже у животных есть клички, а у растений –названия! Откуда вообще в этом проклятом месте могли взяться дети?! Кто умудрился их тут потерять? Именно дети, а не один ребёнок, потому что во двор, окончательно лишив меня дара речи, только что въехали ещё два чопера с такими же карапузами в креслах и в таких же комбинезончиках-ползунках нежно-розового и салатового цветов. У малыша в розовом комбинезоне в левой ручке был зажат маленький латунный колокольчик на палочке, которым он тут же замахал, наполнив двор оглушительным звоном.
– Я тута! Тута! Сюда! – Было очень странно видеть, как мальчуган зовёт своих друзей, даже не пытаясь помахать им рукой, хотя всё тут же встало на свои места. Зачем ему махать, если ни он, ни его товарищи ничего не видят. Двор начинал медленно вращаться перед глазами. Малыши шустро крутили педали, в нашу сторону, и я даже испугался, что они могут врезаться друг в друга, но, несмотря на ослеплявшие их повязки, они похоже отлично ориентировались на слух. А что если есть и другие? Неожиданная мысль пронзила голову раскалённой спицей. Сколько же их таких катается вслепую по этому городу? – У меня новый друг! Он Костя, и он обещал поиграть со мной! – Мальчуган в сиреневом взахлёб рассказывал о нашем знакомстве.
– Это, это мои друзья. – Мой знакомый (если так можно сказать) гордо представил мне новых велосипедистов. – Они тоже потеряшки.
– А со мной! – Поддержал его обладатель колокольчика.
– И, и, и со мной тоже поиграй! – Они обступили меня, голося наперебой и аккомпанируя этому хору радостным перезвоном.
Горло сдавило тугой удавкой. Хотя, что я вообще мог им сказать? Я даже не понимал, как они общаются между собой, если у них нет имён. Не находя себе места, я просто схватился за торчавшую позади сиденья перекладину и принялся быстро катать велосипед со всадником вокруг песочницы. Малыш радостно смеялся, вцепившись в руль и подняв ножки над педалями. Потом второго. Третьего. Я катал их по двору и не мог остановиться, пока окончательно не выбился из сил. Плюхнувшись на холодный камень брусчатки, я смотрел на них снизу вверх и чувствовал, как по лицу текут жгучие слёзы, уже давно текут, но заметил я их только сейчас.
– А с тобой весело играть! – Мальчуган с колокольчиком подъехал вплотную, так, что касался моего бедра пластмассовой педалькой. – Тебе больно? Мне кажется, что ты грустный.
– Нет, мне не больно, я просто плачу.
– А я думал, ты Костя. – Он почесал голову свободной ручкой. От этих слов внутри потеплело, а губы невольно растянулись в слабой улыбке.
– Да, я Костя… Костя я… И я плачу. – Мне кажется, раньше я бы ни за что в таком не признался, но сейчас всё было иначе. Я сидел и смотрел сквозь слёзы на слепого трёхлетнего малыша без имени, который не понимал моих слов, и сам чувствовал себя маленьким ребёнком. Мне чудилось, что это я тут маленький и слепой, что это я на самом деле ничего не понимаю.
– Странный ты, Костя плачу. – Колокольчик вздрагивал от каждого движения маленькой ручонки. – А может ты тоже потерялся?
– Да, малыш, всё верно, я очень потерялся. А ещё я потерял друга и никак не могу его найти. Мы шли домой, но я потерял его, а потом и вовсе заблудился, и не знаю теперь куда мне идти, в какую дверь стучаться.
– В дверь? – Его пухлые губки округлились в большую букву О. – Значит, ты можешь входить в двери и выходить из них? Здорово! – Он аж надулся от восхищения и какой-то детской гордости. Словно в одно мгновение я стал для него настоящим супергероем.
– Ты знаешь, что такое двери? – Наверное глупый вопрос, но и я не чувствовал себя сейчас особенно умным, смирившись с тем, что какие-то вещи возможно так и останутся за пределами моего понимания. Двое других ребят тем временем затеяли игру в догонялки.
