– Слева. – Получается, та остановка была обманкой?! Но для чего? Чтобы заманивать путников в город? Или как?
– Теперь вы понимаете?
– Да. – Если депо было конечной точкой трамвайных линий, то его платформа тоже располагалась по левую сторону от трамвая. – Только здесь остановка находится с правильной стороны. Значит, это и есть Дом?
– Ну что вы! – Улыбка старика стала ещё шире. – Это ещё не дом. Это только выход из Лабиринта. Дом там. – Он кивнул в сторону стены со шкафом. – За дверью.
– Как он? – Я всё-таки смог задать мучивший меня вопрос. С лица старика исчезла улыбка, а седые брови озабочено сошлись на переносице, прочертив глубокую вертикальную складку.
– Плохо. Очень плохо. Боюсь, что я сделал всё, что мог. Но… – Он замолчал.
– А я могу взять его… Домой? Может там ему станет лучше?
– Боюсь, что нет. Дальше вам придётся идти уже без него.
– Но как же так? Неужели совсем ничего нельзя сделать? – Я умоляющим взглядом впился в присевшего на табуретку старика. – Как же быть? Я же не могу его оставить. Снова…
– Дорогой мой друг, только здесь ты и можешь его оставить. Сам же остаться здесь ты не можешь. Тебе следует завершить свой путь. Но, как и всегда, у тебя есть выбор. – Он снова пожал плечами. – Ты можешь пойти в эту дверь. – Рука усталым взмахом указала налево от шкафа. – И найти то, чего желаешь. Щенок вряд ли выживет, но там ты очень скоро забудешь о нём. Так же, как ты забыл обо всём, что было до Лабиринта. – Старик тяжело вздохнул, опустив голову и разглядывая половицу под ногами. – Или ты можешь выбрать вторую дверь. Это спасёт малыша, но… Не тебя. Она, так сказать, даёт возможность обменять жизнь на жизнь.
Я тяжело поднялся на ноги и подошёл к столу. Дружок так и не открывал глаз. Его рыжая шёрстка стала очень светлой. Дыхание было ровным, но очень слабым. Бок словно неохотно приподнимался и тут же резко опускался, выталкивая из себя слабую волну горячего воздуха.
– И что там? Что за этой второй дверью? – Я даже не смотрел в сторону дверей, не в силах оторвать глаз от маленького шерстяного комочка, жизнь в котором теплилась едва-едва.
– Огонь. – Я ждал продолжения, но его не последовало.
– И всё? – Непослушные пальцы гладили обвисшие ушки, а глаза избегали смотреть на аккуратно перебинтованную лапку. Прости меня, брат.
– И всё.
– И что там надо делать? В этом огне. – Лежащий без движения хвостик казался чем-то неправильным. Даже когда сам Дружок неподвижно сидел или стоял, его хвостик никогда не знал покоя, постоянно виляя по сторонам. А теперь он безучастно лежал на перепачканной кровью скатерти, и сознание отказывалось признавать такую действительность.
– Если пойдёшь туда… Просто идти. Идти до конца. Это всё.
– Чушь! – Я с недоумением уставился на ожившую статую Лики. – Он тебя просто разводит! Такого не может быть, чтобы было только две двери! Сто процентов, есть ещё варианты!
– Конечно. – Старик даже не пытался с ней спорить. – Разумеется, здесь есть и третья дверь. Та, через которую вы вошли. Она рядом с тобой.
– Костик! Давай уйдём отсюда! – Я со странной отчуждённостью смотрел на это неожиданное оживление. – Это всё фигня какая-то! Уверена, мы сможем найти нормального доктора, который починит твоего пёселя.
Наверное, надо было что-то ей ответить, но это не имело смысла. Да и времени на препирательства не было. Решение уже принято, а значит, у меня осталось только одно дело. Остальное уже неважно. Надо только успеть, пока эта дверь ещё открыта, пока это ещё возможно. Что-то подсказывало мне, что если дыхание Дружка остановится, то и дверь эта навсегда останется закрытой. А значит пора идти. Давно уже пора.
В лицо полыхнуло жаром. Старик сказал правду. Оглядываться назад не было смысла, и я просто шагнул вперёд. Одна сплошная огненная пелена, за которой ничего не было видно. С каждым шагом жар становился всё сильнее, а боль всё нестерпимее, и я зажмурил глаза, от которых всё равно не было никакого толку.
– Вернись! – Голос пробивался через грохот бушующего вокруг пламени. Вот ведь неугомонное создание. – Мы ещё можем вернуться! – Мы? Она-то какого ляду сюда попёрлась? Ладно, это её проблемы. Я её с собой не звал. – Это не стоит того! Пожалей себя! – Глупость какая.
Каждый новый шаг давался всё труднее. Я чувствовал, как горят на мне остатки одежды, а кожа вздувается волдырями. Какая-то часть сознания в панике металась в голове, вопя и не находя выхода. Воздуха здесь не было, и с каждым вдохом я лишь втягивал в себя чистый огонь. Шаг. Чувствовал, как в груди обугливаются мои лёгкие, как полыхают остальные внутренности. Чувствовал, как слезает с лица сгоревшая кожа. Ещё шаг. У каждого свой болевой порог. Мой, кажется, уже давно был пройден. Я не мог терпеть то, что со мной происходило. Я и не терпел. Просто делал то, что должен был делать – шёл вперёд. По всем правилам мне уже давно полагалось валяться бесчувственной кучей обугленной плоти. Ещё шаг. Чей-то голос сзади продолжал что-то кричать. Кажется, что-то про то, как меня кто-то видит… Или не видит? И ещё что-то про то, какой я хороший человек. Или не очень хороший. Это было не важно. И даже боль уже не важна. Важно только одно – сделать следующий шаг. Мне неожиданно захотелось рассмеяться. Каким-то невероятным чудом мне удавалось вновь и вновь заставлять своё тело делать очередное движение, продвигая его ещё немного вперёд. В самую гущу огня. Жар был таким сильным, что удивляло и то, как он может становиться всё сильнее с каждым сделанным шагом. Но это было реальностью. Я явственно чувствовал, как моя плоть медленно облезает с костей. Ещё шаг. Всё медленнее и медленнее. У меня даже возникли сомнения, а двигаюсь ли я, или это только моё сознание продолжает рваться вперёд. Я уже жаждал, чтобы огонь был сильнее. Когда он уже станет достаточно сильным, чтобы остановить меня? Шаг. Мне хотелось крикнуть: «Давай! Чего ты тянешь?! Забери меня уже!», но кричать было нечем. Не было ни губ, ни языка, ни лёгких. Только за спиной ещё слышались булькающие полу-вскрики, полу-всхлипы. Похоже, мы действительно были каким-то образом связаны. Иначе, зачем она тащится за мной в это пекло?
Боль исчезла неожиданно. Я верил старику и точно знал – теперь с Дружком всё будет хорошо. Даже успел улыбнуться. Мысленно. Кажется, на мне не осталось ни клочка плоти. А потом наступила тьма.
Глава 12 Ариэль
Свет был очень яркий. Он проникал даже сквозь закрытые веки. Удивляясь тому, что у меня снова есть глаза и веки, я открыл их. Солнца видно не было, но яркий свет заполнял всё видимое пространство. Казалось, что светился сам воздух, однако, несмотря на яркость, этот свет не доставлял никакого неудобства. Напротив, от него делалось очень радостно и спокойно.
Приняв сидячее положение, я с удивлением стал осматривать свои руки, совершенно целые и без какого-либо намёка на ожоги. Ощупав себя и убедившись, что всё остальное тоже цело и находится на своих местах, я уставился на смотревшего на меня с улыбкой молодого парня в рыжей футболке и свободных белых штанах. Он сидел на самом краю ровной площадки, на которой мы находились, поджав одну ногу к груди, а вторую свесив вниз.
