Оказавшись голым, я повертелся под ее внимательным взглядом и был усажен на кушетку. Только сейчас заметил длинную царапину на задней стороне бедра — но как ее получил, вспомнить так и не смог.
Сестра быстро промыла рану, прыснула из баллончика по всей длине и прилепив ленту пластыря, приказным тоном распорядилась:
— Одевайтесь и на выход. И не задерживайте, мне еще наших мальчиков смотреть.
— Благодарю за помощь, сударыня.
Она бросила на меня недовольный взгляд.
— Я — фельдшер ЦСБ, княжич. Извольте покинуть пост, вы мешаете мне исполнять свой долг.
Такой отповеди я не ожидал, молча оделся и быстро вышел из-за занавески. Бойцы ЦСБ уже заняли свои места в автобусе, а одному помогли соратники пройти на освобожденное мной место.
Я проводил их взглядом и, приняв решение, обратился к сидящему ближе остальных к выходу.
— Господа офицеры, от лица рода Романовых приношу вам свою благодарность за спасение. Если вам когда-нибудь потребуется помощь, вы всегда можете ко мне обратиться.
И, не дожидаясь ответа, покинул машину. За моей спиной тут же захлопнулась дверь. В лицо ударили вспышки камер, но мне загородили обзор люди в униформе с гербом Романовых на лацкане.
— Княжич, — вперед выдвинулся Виталий и протянул мне телефон с горящим вызовом на дисплее.
— Я здесь, отец, — мазнув пальцем по экрану, я приложил аппарат к уху.
— Немедленно домой, — недовольным тоном велел глава рода Романовых и оборвал разговор.
Глава 5
Семья Романовых не очень большая, нас всего пятеро — я, старшие брат с сестрой, да отец с матерью. Конечно, есть и побочные ветви, но именно мои близкие стали тем якорем, который позволил мне сохранить себя после перерождения.
Я помню свою прошлую жизнь, проведенную в одиночестве. Сирота, прорвавшийся на самый верх, ставший одним из тех семнадцати человек, что перешли на новую форму бытия. Мы превратились в сингуляров, фактически разумные силовые поля с возможностями богов.
Техническая революция создала эволюцию разума. И я занялся тем, что устранял угрозы существованию человеческого вида. И уничтожил четырнадцать других цивилизаций, пока они не уничтожили нас. Собственно, так я и оказался здесь — другим сингулярам пришлось объединить усилия, чтобы вышвырнуть меня из нашей реальности в наказание за совершенные преступления.
И я родился здесь среди Романовых. Семья стала тем, что помогло удержаться от отчаяния. Из бога стать смертным — серьезный удар не столько по самолюбию, сколько по самому разуму. Первое время было тяжело, но я справился.
Внедорожник с шорохом шин закатился в родовое поместье, и за нами закрылись автоматические ворота. Виталя повернул руль, подъезжая к крыльцу трехэтажного жилого дома, и машина замерла, глухо ворча мотором.
— Княжич… — начал Слуга, но я прервал его жестом.
— В том, что случилось, нет ничьей вины. Кроме нападавших, разумеется, — сказал ему, строго глядя в зеркало заднего вида. — Тебе не за что извиняться. Кто-то решил напасть на Романовых и обязательно за это поплатится. Ты сделал то, что должен был — следовал моему приказу.
Он кивнул, больше ничего не говоря, и я вышел из машины. Охрана поместья в полной боевой экипировке встретила меня, закрывая своими телами. Шлемы, бронежилеты, крупнокалиберные винтовки в руках — последствия нападения налицо.
Дверь поместья распахнулась, и я скинул с себя испачканный пиджак, вручая его Кристине. Помощница низко поклонилась мне, опасаясь смотреть в глаза, но я лишь провел рукой по ее волосам и двинулся дальше.
В Москве были только мы с отцом, мать и брат с сестрой остались в Казани. Так что в поместье были только наши личные Слуги, охрана да те, кто обслуживал территорию во время нашего отсутствия. Меня приветствовали всю дорогу до отцовского кабинета на втором этаже.
— Княжич, Алексей Александрович вас ожидает, — поднялся со своего места в приемной секретарь отца.
— Благодарю, Степан Витольдович, — кивнул я и прошел в кабинет, куда Слуга распахнул дверь.
Внутри святая святых рода стоял густой дым. На тяжелом столе отца разместилась пепельница, уже забитая окурками до предела. Рядом — початая бутылка коньяка и два стакана.
Романов Алексей Александрович был уже не так молод — пятый десяток разменял, хотя по нему и не скажешь. Строгая короткая прическа с проседью на висках, внимательный взгляд голубых глаз, незыблемое спокойствие на лице, опрятный костюм.
Отец кивнул мне на стул перед собой, и я занял указанное место. Обычно, если все хорошо или хотя бы приемлемо, глава рода ставил рядом со столом кресло. Стул — показатель, что к разговору придется относиться серьезно, не до расслаблений на мягкой мебели.
— Тебя не ранили? — спросил он, приподняв бровь и вытаскивая из пачки новую сигарету.
— Царапина, — пожал я плечами, дожидаясь, пока князь закурит. — Упал неудачно, об бетон зацепился.
Дурная привычка, конечно, но на все замечания отец лишь отмахивался. И только при матери с сестрой никогда не решался дымить. За здоровьем при этом он следил, а все возможные последствия убирали целители рода на очередном осмотре.
— Рассказывай, — чуть более ровным тоном потребовал он.
Я последовательно описал все, что произошло, озвучил свои наблюдения и только после этого дождался реакции старшего Романова.
— Значит, сборный отряд наемников с китайским вооружением, говоришь? — с сомнением хмыкнул отец. — И как специально все произошло после того, как ты пошел на конфликт с Николаевыми.
Выпустив струю дыма в потолок, отец стряхнул пепел. Несколько секунд длилось молчание, а затем он решительно взялся за лежащий на столе стационарный телефон.
— Готов к переговорам? — спросил он, уже набирая номер.
— Всегда, — кивнул я.
Проводная телефония не умерла с появлением мобильных сетей. Среди аристократов подобные аппараты стали некоторым фетишем, я знаю, что у царя стоит чуть ли не первый российский — здоровая бандура с отдельным динамиком, который надо держать в руке. Все благородные семьи очень боятся звонков с этого чудовища. Но это нисколько не мешает им ставить себе в кабинеты для официальной связи между родами аналогичные устройства.
— Николаев, — обратился отец к собеседнику на другом конце провода. — С тобой говорит Алексей Александрович Романов.
В разговоре возникла короткая пауза.
— А, ты уже в курсе инцидента и готов обсуждать условия? А знаешь, что после этого на моего сына было совершено покушение? Понимаешь, в какой ситуации мы с тобой оказались?
Говорил отец вежливо, не переходя черту. Аристократы вообще редко демонстрируют истинные эмоции в обычной жизни. Ведь, как известно, бегущий генерал в мирное время вызывает смех, а в военное — панику. Уверен, Николаев сейчас тоже придерживается такой же политики.
