— Итак, Дмитрий Алексеевич, — произнес он, наконец, сев на свое место. — Мы получили все необходимые документы по нашему с вами лазеру. Сейчас им занимается отдельная секция — моя секция. Государь по достоинству оценил результаты нашего труда и распорядился сдвинуть остальные проекты ради него.
Я кивнул, ожидая продолжения.
— Как только мы закончим предварительную миниатюризацию, вам предстоит появиться на предприятии, которое займется серийным выпуском нашего оборудования, — объявил профессор. — Понимаю, что это не совсем то, чем вам хотелось бы заняться, но такова уж доля ученого — периодически приходится исполнять свой социальный долг. Мы с вами вдвоем проведем презентацию, после чего вернемся к работе. О дате я сообщу позднее, но пока ориентировочные сроки — январь следующего года.
Быстро, однако. Обычно такие вопросы столь молниеносно не решаются. Это ведь нужно переоборудовать какое-то пространство, подготовить людей, выделить бюджет. В общем, поразительная скорость, на самом деле. А ведь это, по сути своей, всего лишь лазер — мелочь.
Михаил II таким образом играет в доброго дядюшку, который исполняет мои прихоти, пока я танцую под его дудку? Впрочем, это во мне говорит накопившееся раздражение. Царь действует, прежде всего, в интересах Русского царства, пусть для кого-то лично это может выглядеть иначе.
— Благодарю, что предупредили, Иван Никитич, — кивнул я и тут же попытался подняться на ноги. — Если это все, я могу идти?
Профессор поднял ладонь, останавливая меня на середине движения.
— Это не все, о чем я хотел с вами побеседовать, княжич. Я прочел вашу документацию по полимеру, который мы разрабатываем с нашими китайскими коллегами, — объявил он.
Я развел руками, и Телегин заговорил дальше.
— Похвально, что вы видите то, о чем мы пока что не думали. Я так понимаю, спрашивать вас, почему вы вообще заинтересовались вопросом, бесполезно?
Я хмыкнул.
— Мэйли Ван учится со мной в одной группе, — пояснил профессору я. — Мы столкнулись в комнате отдыха, и я заинтересовался этим проектом. А когда прочел документы, всего лишь оформил свои мысли на бумаге. Доступ у меня был, никаких правил я не нарушал. Можете считать, что это просто упражнения для ума.
— Настолько, что уже предложили поучаствовать в реализации продукта, о котором мы до сих пор спорим? — улыбнулся он. — Прошу вас, Дмитрий Алексеевич, ответьте честно: вы получили доступ в мою лабораторию благодаря протекции государя, в считаные дни улучшили лазер, проработали теорию по русско-китайскому проекту глубже, чем это удалось нам за более долгий срок. Я видел ваши записи по интерфейсу, смотрел на прогресс — вы закончите его в течение недели, если будете каждый день приходить сюда.
— К чему вы ведете? — спросил я со вздохом.
— Я веду к одному-единственному вопросу, княжич Романов, — серьезным тоном произнес он. — Вы здесь по заданию государя и должны изображать реализацию проектов, которые на самом деле созданы в секретных лабораториях?
Мне с трудом удалось удержать лицо.
— И откуда же у меня доступ к этим разработкам, Иван Никитич? — спросил я. — И зачем мне притворяться, если бы я мог спокойно работать в секретной лаборатории?
— Для легализации продукции, это же очевидно, — ответил Телегин, разведя руками. — Если вы создаете якобы с нуля то, что уже создано в секретной лаборатории, никому и в голову не придет, что эта секретная лаборатория существует, а следовательно, ее и искать не станут.
Я покачал головой в ответ.
— Вы читали мои работы, Иван Никитич, — сказал я, глядя в лицо профессора. — И это были мои работы. Ваш лазер я улучшил сам, по своим расчетам.
— Которые принесли с собой в уже готовом виде, — вставил он, щелчком мыши вызывая на мониторе логи моего рабочего места. — Вот посмотрите, княжич, все ваши разработки уже просчитаны где-то в другом месте, на другом оборудовании, и вам остается только подогнать его под имеющееся в секции, после чего якобы создать впервые.
Мне уже хотелось рассмеяться ему в лицо, но я себя сдерживал. Понятно, что Телегин не стремится покидать свою лабораторию, а кроме того очень ценит собственное влияние. А тут ему подсовывают царского родственника, который фактически под самым носом именитого профессора показывает, какие неумехи в лаборатории Ивана Никитича работают.
— Вы ищете в черной комнате черную кошку, которой нет, — заявил я. — При всем уважении. Я не работаю на секретные лаборатории и понятия не имею, что там разрабатывают. Доступ я получил по приказу государя — да, но только после того, как доказал, что знаю, о чем говорю. Если вы сомневаетесь в моем уме, проведите мне испытание.
Он хмыкнул в ответ.
— Вы правы, это отличное решение, — сказал Телегин, сцепляя пальцы в замок. — Сейчас его и проведем, если вы не против. Или вам нужно время, чтобы подготовиться?
Ага, получить консультацию у специалистов тайной лаборатории, где читают мысли.
Раздражение уже не подкатывало, я был крайне зол. Какие-то глупые домыслы профессора грозят обернуться для меня настоящей бедой. Он может пойти на конфликт, поступив по правилам лаборатории, это в его власти. Сам допуск Телегин, разумеется, не отберет — приказ царя есть приказ царя. Но та свобода, которая у меня была, может испариться, и буду я оборудование от пыли протирать, а не изобретениями заниматься. И формально профессор будет прав.
— У меня есть время до половины седьмого, — честно предупредил я Ивана Никитича. — Так что мы можем начинать, если вы не против.
Телегин кивнул и устроил мне настоящий допрос. Он открывал все написанные мной документы, задавал вопросы, уточнял источники, спрашивал формулы. Такого экзамена я ни в том, ни в этом мире еще не сдавал, однако сложно не разбираться в том, на что уже потратил одну жизнь.
Так что к исходу третьего часа, когда мы разобрали записи по полимеру и мне вот-вот нужно было выдвигаться в ресторан на встречу с Волковыми, Иван Никитич успокоился. И выглядел если не удивленным, то уж точно был под впечатлением.
— Я слышал, вы передали какие-то свои теории на кафедру Петру Сергеевичу? — спросил он, погасив дисплей.
— Было дело, Марина Владимировна обещала их позже обсудить, но дело, похоже, заглохло, — ответил я, припоминая такой разговор на одном из занятий. — Во всяком случае, приглашения я так и не дождался, а декана видел только в момент получения допуска.
Телегин кивнул.
— Я проверю лично, — пообещал он. — И, княжич, простите за недоверие.
— Я все понимаю, Иван Никитич, — ответил я, хотя злость никуда не делась, а только усилилась.
Время было потеряно, и теперь нужно либо ехать в ресторан. Либо отменять все к чертям. Но раскидываться такими знакомствами в этом мире просто нельзя — Волковы обладают собственной лабораторией, которой я уже хотел попросить воспользоваться. Именно ради этого и звонил Демидову.
