После звонка я сразу же направился на другой этаж, чтобы успеть договориться с преподавателем психологии о зачете. Предмет хоть и был для нашей кафедры скорее факультативным, но здесь не учили лечить мнимые детские травмы, а преподавали умение работать с разными типами личностей. Получив дату и время, я поспешил в следующий кабинет и едва успел войти раньше, чем прозвенел звонок.
Шафоростова взглянула на меня из-под приспущенных век с таким видом, будто я ей на ногу наступил, но ничего не сказала. Так что я успел и занять место, и включиться в работу.
Обещанная лабораторная прошла быстро и ожидаемо легко. Задания у каждого были свои, но все оказались достаточно простыми. В итоге я решил, что занятие было рассчитано на то, чтобы познакомить студентов с самими процессами и стандартами ЦГУ, а не получить реальные результаты.
— Виктория Львовна, как продвигаются ваши дела с зачетами? — уточнил я, когда мы вышли в коридор.
— Все хорошо, — сдержанно улыбнулась Морозова, оглядываясь на меня. — Мне осталась только физическая подготовка — и допуск у меня в руках. А как ваши дела, Дмитрий Алексеевич?
— Сносно, — кивнул я в ответ. — Надеюсь успеть до конца недели все закрыть.
— Желаю вам успеха, — тихонько произнесла Виктория.
В столовой я сразу отделился от группы. Соколов уже сидел в одиночестве за столиком и, стоило великому княжичу заметить меня, он поднялся со своего стула. Рядом с ним стояли два подноса — один, очевидно, для самого второкурсника, второй был заполнен точно так, как я обычно беру сам.
Попрощавшись с группой, я направился к великому княжичу.
— Иван Михайлович, смотрю, вы подготовились, — заметил я, подойдя к столику.
— Такова уж наша семейная черта, — хмыкнул тот в ответ, указывая мне на свободный стул. — Мы не идем на переговоры, если не собрали всю необходимую информацию.
Я улыбнулся в ответ, занимая место.
— Вы не против, если я попрошу вас установить защиту от прослушивания? — спросил Соколов негромко.
Впрочем, судя по тому, что за нами наблюдала едва ли не вся столовая, его слова однозначно услышали все, кто этого пожелал. И в просьбе не было ничего необычного, но у меня возникло чувство дежа вю. Не так давно я уже общался с представителем клана Рюриковичей под защитой.
— Конечно, — согласился я, возводя вокруг нас барьер, не пропускающий звуков наружу. — Можете говорить открыто, Иван Михайлович.
Тот кивнул, выражая благодарность.
— В таком случае попрошу вас выключить ваши часы, Дмитрий Алексеевич, — улыбнулся он, глазами указывая на мое запястье. — Я не скажу ничего такого, что следовало бы трактовать как угрозу для вас или вашего рода. Однако как Рюрикович, не хочу возможных последствий. Не поймите меня неправильно, но я предлагаю вам действительно приватный разговор и прошу отнестись к этому соответственно.
Интересно, давно он знает? Впрочем, это только подтверждает, что Рюриковичи наверняка были в курсе еще в тот день, когда Татьяна Игоревна вышла со мной на личную беседу. Знали, что я делаю записи, и все равно отправили Измайлову подставлять голову. Ненавижу великосветские интриги.
— Разумеется, — кивнул я, действительно выключая часы. — А теперь, прошу прощения, но мне нужно сделать звонок.
Но мой телефон уже сам завибрировал. Как и положено, при прекращении сигнала сработала система безопасности рода. И если я сейчас не подниму трубку, начнется маленький победоносный штурм.
— Все в порядке, — ответив на звонок, произнес я. — Через пять минут включу обратно.
Положив телефон на стол экраном вверх, чтобы Соколов видел отсутствие записи диалога, я взялся за вилку с ножом.
— Итак, Иван Михайлович, давайте поговорим. Зачем я вам стал нужен? — произнес я, приступая к еде.
Да, не слишком вежливо, и кто-нибудь мог бы в действительности оскорбиться, однако Соколов сам предложил отставить формальности. Впрочем, он и не подумал кривить лицо, а сразу же взял быка за рога.
— Во-первых, у меня есть к вам деловое предложение, Дмитрий Алексеевич. Лично к вам от меня, без участия наших семей.
Я хмыкнул, пластуя сочное мясо, политое красным соусом. Желудок напомнил, что я со вчерашнего дня как следует не ел, а несколько кружек кофе давно переработаны организмом и уже даже выведены в уборную.
— А вы умеете заинтриговать. Я вас слушаю, Иван Михайлович, — объявил я, закончив с разделкой стейка. — Говорите.
Он взял кружку с кофе и, сделав маленький глоток, отставил ее в сторону.
— Я предлагаю вам провести некоторое время в моей компании, — объявил Соколов.
Я вскинул бровь, и великий княжич принялся пояснять.
— Как вам известно, моя семья на протяжении нескольких поколений отвечает за министерство иностранных дел Русского царства, — произнес он. — И со временем я, возможно, займу место своего отца, возглавив и род и службу. Но чтобы прочно стоять на ногах, мне потребуются контакты в обществе, с которыми я могу работать.
— Не положиться, а работать? — уточнил я, прожевав кусок говядины.
— Я — сын ведущего дипломата страны, я всегда точен в формулировках, — кивнул Соколов. — Между Рюриковичами и Романовыми слишком большая пропасть, и ее не загладить в ближайшие пару поколений. Вы это должны понимать, как никто другой.
Я замедленно кивнул, принимая его пояснение.
— И вы хотите уже сейчас начать налаживать контакты для дальнейшей плодотворной работы, — развернул я мысль великого княжича. — Вот только у меня сразу же возникает вопрос — я не наследник, почему вы говорите со мной, а не с Сергеем Алексеевичем?
Иван Михайлович дипломатично улыбнулся.
— Боюсь, с вашим старшим братом у меня нет никаких точек соприкосновения, Дмитрий Алексеевич, — вздохнул он. — А вот вы уже показали себя, и нас объединяет много общего, чем лично я очень горжусь. Не каждому удается поработать во благо государства бок о бок с таким выдающимся одаренным. И я сейчас не только про Киев и Польшу говорю.
— Хорошо. Что вы имеете в виду под «провести время в вашей компании»? — перешел я к другому своему вопросу. — От того, что мы вместе ходим по коридорам ЦГУ, боюсь, некоторых ваших родственников может хватить инфаркт.
Соколов отмахнулся.
— Не имеет значения, что они скажут. Я же предлагаю вам посетить наш особняк через неделю в качестве моего личного гостя. И, — он выставил ладонь, видя, что я не особенно горю желанием согласиться, — чтобы вы не подумали ничего лишнего, я приглашаю на эти посиделки всех награжденных княжичей, которые были с нами в Киеве. Такой маленький закрытый клуб для героев небольшой победоносной войны.
Интересно, он сам до этого додумался, или ему подсказали такую идею? Если отбросить родовые претензии и выставить подобные собрание как действующий клуб по интересам, ни у кого не повернется язык сказать, что Соколов играет против Рюриковичей или готовит какую-то еще подлость.
