В какой-то момент Моник смутно почувствовала, что кто-то стоит у нее за спиной и наблюдает за ее работой, что немного раздражало, но не хотелось останавливаться или смотреть. Она не знала, кто стоит, и ей было все равно. Она была почти уверена, что это Райли, но это не имело значения. Она работала.
– Прекрасно, – произнес голос у нее за спиной.
Да, голос Райли.
– Уходи, – сказала Моник. – Еще не готово.
И на самом деле до завершения было далеко. Главный бриллиант был помещен в оправу, с возвышающейся над ним короной из филиграни, но ни одна из деталей пока не заняла свое место. Предстояло установить так много мелких драгоценных камней, выполнить очень тонкую работу – и Моник не вполне удовлетворяла главная огранка. Так много всего…
– Уходи, – сосредоточенно хмурясь, повторила она.
И снова какой-то частичкой сознания она понимала, что он довольно долго стоит, теперь уже изучая ее, а не изделие, над которым она трудится. Но наконец он ушел, а Моник продолжала работать.
Здесь так много было деталей, так много крошечных, но существенных элементов, которые должны быть безупречны… И ей приходилось держать их все в голове, их соотношение друг с другом, их сравнительные размеры и цвета… Так много вещей, о которых надо одновременно думать. Ей это удавалось. У нее в голове все время крутилась ясная картинка. Моник поднялась до уровня, где все было четким и совершенным, и она, будучи частью этого, не могла совершить ошибку.
И вот настал день, когда работа была закончена.
Моник поднялась из-за рабочего стола и нацелила пристальный взгляд на то, что она сделала. На мгновение она забыла о том, что смотрит на собственное творение, и позволила ослепить себя самой вещью. Изделие было идеально, потрясая своей красотой и совершенством. Оно было настолько безупречно в каждой крошечной детали, что могло сработать. Эта вещь могла спасти Райли Вулфа.
Моник улыбнулась.
И тут вдруг на нее навалилась чудовищная усталость, и она с трудом доковыляла до дивана и рухнула на него. Ее окутала волна беспробудного сна, унося во вневременные, туманные глубины, смывающие все на свете.
Моник не имела представления, сколько времени проспала. И не могла этого узнать – она упала на диван, совершенно не помня, какой сейчас час, день, месяц, и спала так крепко, что не смогла бы сказать, прошел час или неделя.
Столь глубокий сон делает пробуждение несколько нереальным, нечетким, и пробуждение Моник было именно таким. Ей показалось, кто-то склонился над ней и целует в лоб. Никто такого с ней не делал. Даже ее отец никогда не делал ничего подобного.
И она, заморгав, открыла глаза, боясь, что увидит нечто невразумительное. Несколько мгновений она действительно ничего не понимала. Перед глазами у нее маячило странное расплывшееся пятно, которое постепенно отступало, пока не превратилось в лицо мужчины, стоявшего над ней и смотревшего на нее с благоговейным трепетом.
– Моник… – начал мужчина – Райли? – Я никогда за всю жизнь не видел такого совершенного произведения искусства. – (Да, похоже на голос Райли.) – Не могу даже… это… это изумительно. ТЫ… изумительная. – И он склонился над ней и снова поцеловал ее в лоб.
Оттолкнув его, она с трудом села:
– Сколько сейчас времени… Господи, какой сегодня день?
Ее голос напоминал то ли скрежет, то ли карканье, и она прижала ладонь к горлу.
– Сегодня среда, – ответил Райли.
Его ответ и улыбочка вызвали у нее желание его пнуть.
Она резко вскочила, вдруг охваченная беспричинной паникой. Потом подбежала к рабочему столу со взмокшим лбом – и вот оно. Моник сделала глубокий вдох, затем другой и в изумлении опустила взгляд на свое творение.
«Море света».
Долгое время она просто смотрела на него. Это была самая красивая и безупречная вещь, какую она когда-либо видела. В глубине души Моник понимала, что не могла она создать ничего столь изумительного, но вот эта вещь – лежит перед ней.
На ее плечо мягко опустилась сильная ласковая рука. Моник не обернулась. Ей было не оторвать глаз от «Моря света».
– Моник, тебе надо еще поспать, – произнес тихий голос – голос Райли.
Его голос был наполнен нежностью, какой она в нем даже не подозревала. Взглянув на него, она прищурилась.
Райли улыбнулся, и его улыбка была такой же нежной, как и голос.
– Ты создала нечто чудесное. Нечто такое, чего никто другой на свете не смог бы сделать. – Он обнял ее за талию. – Пойдем, поспишь еще. Ты это заслужила.
Моник не сопротивлялась, когда он подвел ее к дивану. Но, обернувшись, бросила еще один долгий взгляд на свое творение. Оно поймало луч света и, казалось, зажглось изнутри каким-то божественным огнем.
– Да, – повторил Райли. – Самая совершенная вещь из тех, что я видел. Правда.
Моник ненадолго задержала взгляд на украшении, потом отвернулась. Когда Райли опустил ее на диван, она улыбалась.
И продолжала улыбаться, когда Райли прикрыл ее пледом. Она закрыла глаза и сразу уснула, не почувствовав, как Райли наклонился и поцеловал ее. Он постоял какое-то время, глядя на Моник с ласковой улыбкой.
– Безупречно, – прошептал он.
Потом он завернул безупречную копию «Моря света» в бархатную ткань и ушел.
* * *
Фрэнк Делгадо стоял на солнцепеке, благодарный за тепло. На нем по-прежнему была легкая летняя куртка, не очень подходящая для прохладного дня. Дул порывистый ветер как напоминание о наступлении осени, за которой скоро последует зима. И здесь, на открытой вершине холма, Делгадо чувствовал этот холод.
Его это не волновало. Он мог бы даже лечь нагишом в ванну со льдом, если бы его попросили. Потому что он оказался прав и приехал сюда, чтобы это доказать. Дом был реальным, и Делгадо нашел его. Он стоял на том месте, где все это началось.
Он нашел Большой Дом на Холме.
У Делгадо не было особой необходимости выходить из машины и стоять во дворе старого, обветшалого дома. На самом деле ему не нужно было даже приезжать, чтобы взглянуть на него. Он располагал всем, что требовалось. И он знал, каким будет его следующий шаг. Но он затеял эту поездку, чтобы узнать все возможное о прошлом Райли Вулфа. Ему хотелось разыскать фрагменты пазла и посмотреть, как они встанут на место, чтобы понять Райли Вулфа – и, разумеется, поймать его.
Но, кроме того, Делгадо находил настоящее удовольствие в простом созерцании этого места. И он потратил достаточно времени и усилий на поиски дома, а потому заработал полевую поездку, чтобы взглянуть на него. Своего рода награда за хорошо сделанную работу – увидеть то место, где начинал Райли Вулф.
Не то чтобы работа была закончена. Он даже не начинал настоящую работу – поимку Райли Вулфа. Сидя здесь в машине, Делгадо еще раз пролистал блокнот. Просматривая многочисленные записи, он не мог не испытать удовлетворения. Он чаще бывал прав, чем ошибался, и ожидал вознаграждения за свою работу.
