Мимо свистели пули, проносились заклинания, но меня уже закружила горячка боя. Метал молнии направо и налево, рубил саблей, колол и что-то кричал…
В какой-то момент рядом оказался капитан.
— Да ты, парень…, - прохрипел он, утирая рассечённую щёку, — Ты… Ну ты… Эхх, нас бы всех тут без тебя положили! Как вернёмся — напишу генералу Маркуму. Пусть выпишет тебе благодарность.
* * *
После того боя, на побережье мы провели целый месяц, и сменили нас лишь после этого. После того налёта больше не было никаких нападений, так что служба, можно сказать, была лёгкой.
Ну и само собой — после возвращения в Тарнаку, всё завертелось с новой силой. Капитан нашей роты не обманул — он действительно написал письмо первому генералу рода Рафосс и просил представить меня к награде.
Точно с такой же просьбой, но только к главе рода, обратился и Никас. Во-первых, он помнил мои слова о том, что я хочу поменять жизнь. А во-вторых, захваченные нами в плен вояки рассказали очень, очень много интересного.
Чего именно — мне сразу не рассказали, как это ни удивительно. Тем более что капитан, несмотря на мой статус и то, что я сделал на поле боя, сразу отправил пленных в Мариду. Впрочем, я успел поговорить с парой человек, и уже составил кое-какое мнение о происходящем.
По моему возвращению в Тарнаку, Никас настаивал, что пока это и не нужно, и многозначительно улыбался. Признаюсь, поначалу меня это бесило, но потом… Потом пришлось втянуться в дела Дома. Мне вручили молодых магов курсантов, плохо справляющихся с магией электричества, и несколько недель я потратил на их обучение. Весьма успешное, надо сказать.
И как раз в тот день, когда я закончил это дело, мне пришло приглашение. Но не в Дом, и не от Никаса.
От Великого лорда Антуана, главы семьи Рафосс…
* * *
Солнечный дворец был изысканным архитектурным чудом — это признавал даже я. Высоченные башни из камня и стекла, воздушные галереи, великолепные залы с изысканными витражами, отполированным паркетом и мраморными плитами, скульптуры, картины, гобелены, музыкальные комнаты, гостиные, придворные в дорогих одеждах…
В сопровождении королевских гвардейцев я проходил сквозь всё это великолепие, поднимался по лестницам, миновал коридоры пока, наконец, не оказался в тронном зале.
Сводчатые потолки уходили далеко наверх, мрамор пола отражал присутствующих, свет лился сквозь высокие окна…В центре зала возвышалась платформа, на которой был установлен Львиный трон.
На нём восседал накачанный, черноволосый мужчина с густой, идеально ровной бородой, увлажнённой маслом, в дорогих одеждах. Его глаза сияли синим светом, а на лице проступали очень яркие прожилки эссенции.
Страшно представить, какой мощной магией он владел…
Справа от трона стояли четверо советников. Одного из них я знал лично — это был отец Рауля и Адриана, двоюродный брат великого лорда. Остальных троих — только шапочно, по рассказам Никаса и других родственников.
Слева расположились ещё три человека, и когда я увидел цвета их одежд, дыхание перехватило, а зубы непроизвольно заскрежетали.
Это были послы семьи Финьярд.
— Подойди, молодой Костандирафосс, — велел великий лорд.
Я повиновался и, остановившись в пяти шагах от подиума, как того требовал этикет, поклонился.
— Ваше величество, благодарю за приглашение посетить ваш великолепный замок.
— Не за что, не за что. Виктор, я правильно помню?
— Да, ваше величество.
— Наслышан о тебе. С твоего позволения, перечислять все твои заслуги не стану — ты и сам их знаешь. Глава твоего Дома в Тарнаке отзывается о тебе очень хорошо… Как и генерал Маркум, — он кивает на одного из советников с шикарной голубой лентой поперёк груди с прикреплёнными к ней орденами, — получивший не так давно о тебе самые положительные отзывы от своих командиров.
Вместо того, чтобы порадоваться такой оценке, я отстранённо подумал о том, что ордена на груди первого генерала ничего не значат. Ему было не больше сорока, а за последние двадцать лет род Рафосс не вёл войн с соседями.
— Благодарю за тёплые слова, ваше величество.
— Как бы там ни было, мне передали, что у тебя есть ко мне некая… Просьба. Или предложение? Я не помню.
В душе шевельнулось недовольство. Какого хрена меня вообще сюда позвали?
— Ваше величество, вы правы. У меня есть несколько предложений. И я бы хотел обсудить их с вами… Лично…
На последних словах я посмотрел в сторону послов Финьярд.
Антуан неожиданно расхохотался.
— Ты серьёзно, молодой Костандирафосс? Никто не удостаивается аудиенции один на один с великим лордом просто так.
— Ваше величество… Позвольте хотя бы поговорить без… присутствия…
— Послов семьи Финьярд?
Я не ответил. Было и так всё понятно.
— На самом деле, Виктор, я позвал тебя, в том числе, и из-за них.
— Ваше величество? — не понял я.
— Видишь ли, я в курсе всех тех претензий, что ты им выдвигаешь. Собственно, как и многие из моих подданных. Собственно, как и я сам… До недавнего времени.
— Что?
Антуан грозно посмотрел на меня, и по его лицу пробежали несколько молний. Пришлось срочно добавить:
— … Ваше величество…
— Так-то лучше… Видишь ли, Виктор, наши «друзья», — он выделил это слово, — привезли нам интересные новости. И в связи с ними я хочу дать тебе, и некоторым другим перспективным аристократам шанс. Тебе интересно?
— Разумеется, ваше величество.
— Отлично. Как раз вчера мы обсуждали происходящее и вырабатывали новую стратегию союзных действий.
Услышав это, по мне пробежала волна мурашек.
— Союзных… действий, ваше величество?!
— Именно, молодой Костандирафосс, именно. Видишь ли, при всех обстоятельствах и событиях, которые случились в последние полгода, мы кое-чего мы не знали. Как оказалось, наши родичи из-за гор действительно ответственны за многие несчастья, свалившиеся на нас за последний год. Включая покушение на тебя, Виктор, и одного из моих племянников.
Я не выдерживаю, глядя на мерзкие рожи Фини.
— И надеюсь, они понесут за это заслуженное наказание, ваше величество.
— Даже не сомневайся. Но есть одна проблема. Не все представители семьи Финьярд разделяют взгляды своего правителя, который и начал всё это.
— Ваше величество?
Антуан смотрит на одного из послов, предоставляя ему слово. Тот кивает головой, и поворачивается ко мне.
— Видите ли, Виктор… Очень многие в нашей семье против того влияния, который Карантир оказывают на правительство. Настолько против, что подняли восстание.
