Дима видит узкую полоску света под дверью и слышит мужской голос, напевающий странную песенку. Голос принадлежит не Косте. Выломать такую дверь нереально. По привычке Дима тянется за пистолетом, но оружие-то он сдал, значит, разбираться с замком придётся по-другому. На такой случай Дима всегда носит с собой отмычку. Прикреплена к связке ключей вместо брелка.
Дмитрий приседает на корточки и аккуратно вставляет отмычку в замочную скважину. Механизм поддаётся быстро и практически бесшумно. Дима выпрямляется в полный рост, нажимает на ручку и тянет дверь на себя.
Первое, что бросается в глаза — это тело Кости, распластанное на полу. Дима быстро наклоняется к нему, вытаскивает из кобуры пистолет, прикладывает два пальца к сонной артерии. Пульс слабый, но есть. Однако Костей Дима займётся позже, сейчас важнее другое.
В глубине комнаты, освещённой лишь пламенем свечей, находится тот, кто виновен в смерти многих и многих девушек. Он склонился над Евой и совершенно не замечает Диминого присутствия. Зато Дима теперь видит только его.
Ярость устремляется в мозг, а оттуда лавиной прокатывается по телу. Дима перешагивает через Костю, берёт его брата на прицел. В том, что это Костин брат, у Димы теперь нет никаких сомнений. Пусть он никогда и не видел его, но интуиция, подкреплённая логическими выводами, врать не может.
— Отошёл от неё, — громко произносит он. — К стене. Руки держи так, чтоб я их видел.
В ответ раздаётся нервное хихиканье. Семён поворачивается, и Дима видит, что извращенец уже успел расстегнуть ширинку. Злость ухает в висках. Дима еле сдерживается, чтобы не отстрелить ему причиндалы.
Бросает взгляд на Еву. Такая маленькая, беспомощная. Белое почти прозрачное платье не скрывает ничего, выставляя напоказ все прелести. Она гладит себя руками и томно стонет, изнемогая от желания.
— Ублюдок, — рычит Дима, понимая, что Сёма вколол Еве наркотик.
— Она моя. Моя, моя, — возбуждённо тараторит Семён и делает два шага к столу.
— Стой на месте.
— Юбилейная девушка, — Сёма берёт со стола окровавленный нож. — Десятая. Ты не заберёшь её. Она моя. Моя, моя. Уходи, ты нам мешаешь. Она выбрала меня. Слышишь?! Меня. Моя, моя.
Диме хватает нескольких секунд, чтобы принять решение. Если он просто арестует Семёна, то не факт, что ублюдок получит по заслугам. Кроме Евиных показаний и Сёминых отпечатков на ноже, доказательств не будет, как нет их и по другим убийствам. К тому же Костя, вероятно, выживет и сделает всё, чтобы Сёму признали невменяемым. В таком случае Семён избежит тюремного наказания и угодит в психушку, из которой рано или поздно сбежит и продолжит убивать.
— Твоя, твоя, — цедит Дмитрий и спускает курок.
Ева никак не реагирует ни на звук выстрела, ни на разлетевшиеся брызги крови, ни на рухнувшее на пол мёртвое тело. И лишь когда Дима присаживается на край кровати, Ева словно просыпается от дурмана. Резко садится, затем встаёт на колени, подаётся вперёд, обвивает Димину шею руками, льнёт к нему и шепчет:
— Я хочу тебя.
— Конечно, Ев, — Дима мягко убирает её руки. — Конечно.
Он осматривает её, с облегчением выдыхает, не обнаружив следов побоев или надругательств, затем достаёт телефон и набирает Лёшин номер, который на этот раз оказывается доступен.
Пока Дима объясняется с Алексеем по телефону, Ева перемещается за Димину спину, прижимается к нему, обвивая его плечи руками, и проводит носом по боковой линии шеи, втягивая его запах.
— Лёш, давайте быстрее, — произносит Дима в трубку, порываясь встать с кровати, но Ева удерживает его. — Отправляй сюда местных, кто поближе. Костя долго не протянет без медпомощи. Сами тоже поторопитесь, не собираюсь тут торчать всю ночь. Хорошо, жду. Координаты вышлю.
Он нажимает «отбой», отсылает Лёше геолокацию, кладёт телефон в карман и поворачивается к Еве. Она тянется к его губам, но Дима отстраняется.
— Ев, не надо. Ты не в себе. Сама потом жалеть будешь.
— Я хочу тебя.
— Разумеется, хочешь. Ты сейчас и с деревом готова потрахаться. Мне нужно проверить Костю. Посиди смирно, ладно?
На проверку раны Кости оказываются достаточно тяжёлыми. Ему нужно в больницу и срочно. Дмитрий снимает пиджак и рубашку, рвёт её на полосы и накладывает на раны куски ткани, чтобы замедлить кровотечение.
Он нервно посматривает на часы, прикидывая, сколько пройдёт времени, пока сюда приедут медработники. Минимум пятнадцать минут… Дотянет ли Костя? Должен. Он должен выжить и ответить за всё. Лёша с криминалистами подъедут ещё позже, придётся дождаться и их.
Как быть с Евой? Она совершенно не в адеквате. Снова липнет к Диме, проводит руками по его обнажённому торсу, бормочет всякие пошлости и тянется к его ширинке.
— Ева, стоп, — Дмитрий перехватывает её ладошки. — Тебе нужно прилечь.
— Я не хочу лежать. Я хочу тебя.
— Да, знаю, — он притягивает её спиной к себе, зажимает шею в локтевом захвате и аккуратно сдавливает. — Знаю.
— Что ты… делаешь? — сипит Ева.
— Прости, но ничего лучше я не придумал. Отдыхай, Ев.
Дима подхватывает её обмякшее тело, осторожно укладывает на кровать, проверяет пульс, затем надевает пиджак, выходит на улицу и поджигает сигарету. Серый дым уносится в тёмное небо и растворяется в нём.
«Вот бы так все проблемы исчезали, — думает Дима. — Выдохнул — и всё хорошо».
Первыми приезжают медики и местная полиция. Костю и Еву грузят на носилки, заносят в две машины скорой помощи, которые тут же покидают оцепленную территорию. Полицейский задаёт Диме вопросы, и он машинально на них отвечает. Да, подозревал своего бывшего напарника. Да, следил за ним. Да, увидел его с Евой. Да, волновался за девушку. Да, поехал следом. Да, нашёл этот дом. Да, обнаружил Костю уже таким. Да, Семён собирался заколоть Еву. Да, у Димы не было выбора, ему пришлось выстрелить.
Записав показания, полицейский говорит Диме ждать на месте, а сам заходит в дом. Минуты тянутся очень медленно. Дмитрий не старается скрасить ожидание, просто стоит, прислонившись к полицейской машине, и смотрит в одну точку.
— Пора что-то менять, Ковалёв, — произносит он вслух. — С работы ушёл, девушку упустил. Может, это знак? Пошло оно всё.
Ему не хочется думать, не хочется разговаривать, не хочется никого видеть. Желание одно: свалить как можно дальше и быстрее. Поэтому, когда приезжают бывшие коллеги, Дима просит Алексея проводить его до машины, по пути вводит Лёшу в курс дела и, дойдя до своего автомобиля, прощается.
— Ты куда? — спрашивает Алексей.
— Домой.
— Нужно записать показания.
— Лёх, записали уже, — Дима вздыхает. — Меня ведь не собираются задерживать, допрашивать, пытать или обвинять в чём-то?
