Дальше запомнилось вспышками: его плечо и запах бергамота, переднее сиденье машины и стакан чего-то горячего в моих ладонях, а Майконг ругается на меня и дует на мои опухшие руки. Заглядывает в глаза, а его радужки такие синие-синие, что я иногда зависаю. Мне кажется в полутьме, что они светятся. Вот дикость?
Наверное, я взялась за горячее – как-то запоздало сообразила я. И тут же вопрос: и что? Все равно.
Обрывок телефонного разговора лиса, из которого я не помню ничего, только его тон. Почему-то он меня успокаивает.
Вспышки становятся все продолжительней, я начинаю разбирать слова. Они остаются в моей голове и повторяются.
Он извиняется, пытается что-то объяснить, а потом мы едем по ярким улицам. Мелькают фонари, и, наконец, слез больше не остается.
Он останавливается у ресторана с большими окнами и что-то говорит. Со второго раза только разобрала:
– Как думаешь, кто они?
– Твои бывшие? – почему-то пришло мне на ум, и Майконг даже рот открыл от удивления.
У меня вырвался нервный смешок, и тут же лицо брюнета посветлело. Он тихо сказал:
– Я знаю, что испугал тебя. И так жизнь не сахар, а тут я. Хотел тебе рассказать, что такое для нас пара. Собрал даже человеческие пары оборотней. Видишь девушку, которая хохочет?
Я молча кивнула.
– Это Злата, пара главы медведей. Когда она узнала, кто такой Влад, то, чтобы сбежать, затопила всю берлогу, испортив трубы.
Я удивленно моргнула, еще не совсем понимая, к чему Майконг клонит.
– А вот эту брюнетку видишь?
– Угу.
– Ей пришлось перекрасить свой естественный светлый цвет волос, чтобы скрыться от Муна, волка, казначея клана Суворова. При знакомстве сначала она вцепилась в рубашку, которую он примерял, а потом он не мог уже ее отпустить. Она была единственной, чьи прикосновения он мог вытерпеть после пыток в изоляторе. Вот что для нас значит пара.
Я посмотрела на остальных девушек.
– Они тоже чьи-то пары?
– Да… – Майконг только набрал полную грудь воздуха для рассказа, как я его прервала:
– И зачем ты мне их показываешь?
Брюнет открыл рот, закрыл, а потом с тревогой посмотрел на меня:
– Мне говорили, что легко не будет.
И тут в стекло с моей стороны кто-то постучал.
Майконг
Сегодня саванный лис очень завидовал людям. Чистая правда! Человеческий мужчина мог совершенно спокойно сидеть в замкнутом пространстве с девушкой, которая его интересует, и усмирять разве что свою похоть.
У Майконга же совершенно не вовремя – как это обычно и бывает – в этот вечер зверь получил кодовую кличку Похотизавр. Пробудился он то ли от меткого хлопка ладони Светы по его щеке, то ли от ее слез, то ли от боязни потери. Может, и вовсе от того, что они оказались вдвоем в машине, так и не сблизившись. Но все, о чем мог думать Майконг, это как побыстрее сделать Свету своей.
Мозгом понимал, что невероятно не вовремя. Что Свете сейчас меньше всего нужны его поползновения. Но зверь внутри – это инстинкты, а огромный зверь – огромные инстинкты, подстегиваемые хлыстом неуверенности в будущем.
Как пьяный человек прикладывает невероятные усилия, чтобы совершать обычные движения, так и Майконг тратил все силы на то, чтобы помочь Свете справиться с критическим состоянием.
Ей и так тяжело, а тут еще он со своим миром оборотней. Майк старался, правда. Увез ее от раздражителя, напоил чаем с успокоительным, стараясь задобрить своего Похотизавра запахом девушки и случайными прикосновениями.
Майк даже привез Свету к ресторану, где уже ждали человеческие пары оборотней, но не для того, чтобы отвести ее за стол. Просто чувствовал, что она чуть отойдет и закроется, или того хуже – убежит. Хотел показать, что не монстр, что есть множество счастливых пар оборотней и людей. Даже рассказал пару историй, наступив на горло своему Похотизавру, который нашептывал показать несколько сногсшибательных трюков в постели, чтобы и думать забыла о проблемах.
Эй, не думай об этом! Плохой вариант! Очень!
Отношения между Майконгом и Светой напоминали старую телегу, что поскрипела-поскрипела, но так и не сдвинулась с места. И чем больше времени проходило, тем сильнее становилось влияние зверя внутри него.
«Ей понравится!» – подначивал Похотизавр.
Но Майконг всеми силами повторял про себя, что нужно предлагать другое: безопасность, безбедное существование, заботу и кров.
И только он хотел перейти к главному, как стук в окно обломал все его планы.
Света
По ту сторону стекла стояла хрупкая блондинка – как куколка. Стучала маленьким кулачком, но так решительно, что рука сама потянулась к клавише регулировке стекла.
– До слез довел? – Девушка с упреком посмотрела на Майконга, протянула ладонь к ручке двери и потянула на себя. – Свет, выходи!
Схватила меня под руку и буквально выдернула из салона авто.
– Кир, – предупреждающе окликнул брюнет, но девушка, несмотря на внешнюю хрупкость, пригвоздила его к месту взглядом. – Ты ж вроде оборотень?
– И что? – не понял Майконг.
– Не слышишь, как ее живот урчит? Или тебе уши контроль накрутил?
Что? Урчит живот? У меня?
Я опустила голову, прислушалась к себе и почувствовала, что в животе будто черная дыра открылась. Но чувства голода не было.
Майконг растерянно посмотрел на мой живот, и вид стал такой неуместно виноватый, будто он отвечал за детсадовца, а забыл.
Девушка, которую он назвал Кирой, с сочувствием посмотрела на меня:
– Иногда эти сверхи такие… – И тут она многозначительно вздохнула, закрыла рот и повела меня в сторону дверей ресторана.
Я посмотрела на шумный зал, полный света, и уперлась ногами. Вытащила локоть из цепких пальцев блондинки и покачала головой:
– Я не пойду.
Кира пожала плечами и обернулась к Майконгу, который вышел из машины и застыл у открытой дверцы:
– Тогда вернешься к нему? Не хочешь передышки?
Я посмотрела на брюнета и прислушалась к себе. Чего я хочу? Я хочу выть на луну с высокой колокольни, вот чего я хочу.
Кира хитро посмотрела на Майконга и громко сказала:
– Майк, пока мы с девочками сидели, решили открыть организацию.
Мужчина напрягся так, что в воздухе засквозило напряжение. Я с тревогой посмотрела в улыбающееся лицо девушки, и она громким шепотом сказала:
– Организацию защиты человеческих пар!
И, засмеявшись над вытянувшимся лицом Майконга, девушка буквально поволокла меня в сторону ресторана, щебеча:
