– От таких диетических котлет больше морально плохо. – Майконг проглотил перемолотый и заново сформированный кусок индейки и не удержал разочарованного вздоха.
Света подняла взгляд и долго-долго смотрела на его губы. Настолько долго, что Майк забыл про бинты и потянулся вперед, но не тут-то было. Никс перемотал его на славу!
– Что такое? Тебе больно?
Наверное, от радости Майк так сильно стиснул зубы, что лицо слегка перекосило.
– Нет. – Оборотень натянуто улыбнулся и покорно открыл рот.
– Сколько я уже здесь?
– Три дня.
– Три дня? – В ужасе вилка со звоном ударила по тарелке, Света тут же вытянулась на руках. – Мне срочно нужно на работу!
Майконгу захотелось попросить еще снотворного. Немедленно! В тройной дозе!
– Ты на больничном. Я попросил предупредить твоего работодателя.
Только Майк забыл сказать Свете, что она там больше не работает. Потом мягко доведет до ее сведения, что она теперь не нуждается в том, чтобы пахать на такой опасной работе. Бедная, она и так с шестнадцати лет работала как ломовая лошадь. Сейчас ей двадцать семь. Одиннадцати лет выживания достаточно, чтобы порадоваться свободной и безбедной жизни? Наверное, она будет рада!
– Нет, ты не понимаешь. – Света замотала головой. – Начальник дает максимум один день отлежаться. Мне срочно надо…
– Куда? – Майк и сам не заметил, как рыкнул, и достаточно зло.
Девушка застыла, глядя на него словно кролик на волка.
Вот же ж – шаг вперед, два назад!
Майк отвернулся, стараясь обуздать злость. Нельзя ее спугнуть. Эта упрямица всю жизнь тянула на себе всю семью, была за мужика, конечно, она не думает как обычная девушка!
Ну а вдруг? Ничто же женское не чуждо девушке? Надо попробовать.
– Свет, тебе больше не надо так работать.
Девушка даже не шевельнулась, почти не разжимая губ, спросила:
– Почему это?
– Потому что теперь у тебя есть я.
Света моргнула, будто слышать такое для нее было не просто непривычно. Потом нахмурилась, уголки губ на секунду саркастически изогнулись:
– Спасибо, я как-нибудь сама.
«Я сама» – это начинало раздражать. Как было легко с некоторыми истинными оборотням! Сказал, что возьмет все заботы на себя, – она и бросилась в объятия.
– Я дам тебе работу, если хочешь быть самостоятельной.
– Работу, где я буду зависеть от тебя?
– А сейчас от начальника ты не зависишь? Только он не ставит ни во что твою жизнь. Забыла, как надышалась цинком?
– Мой начальник купил мне хорошее оборудование.
Майконг поджал губы. Говорить, что это он купил, не хотел. Не желал, чтобы она была с ним только из практических соображений. Хотел, чтобы она увидела его настоящего. Раз не чувствует того бешеного притяжения, то Майк хотел найти в этом плюс – если уж полюбит, то всем человеческим сердцем, а не за парность.
– Хорошо. Купил. Нашему клану тоже нужны рабочие руки, а то у нас все белоручками растут. Слышала, о чем мечтает молодняк?
– Стать лучшими умами?
– Именно. Мы очень нуждаемся в обыкновенных рабочих профессиях. За то, что будешь хранить нашу тайну, дополнительная премия.
– А если не буду?
Майк не знал, что Света – тот еще провокатор. Хотя, возможно, она просто проверяет законы его мира, прежде чем окунуться в него. Тогда это разумно, он бы сам так делал.
– Тебе просто никто не поверит, – соврал Майконг. – Знаешь, сколько таких случаев было?
Света задумчиво кивнула – поверила. Саванный лис так и видел, как девушка взвешивает всю информацию. И не то чтобы она хотела сменить работу – видно, что она понимает: новый мир так просто ее с сестрой не отпустит.
– Будешь доедать? – вдруг спросила она, так и не дав ответа.
Майконг кивнул. С ее рук он готов был есть даже эти диетические котлеты.
Света
Не успели и мои тарелки опустеть, как с легким стуком в дверь вошла Кира в белом халате.
– Сразу предупреждаю: я звериный доктор, но и тебе помочь могу, – улыбнулась она мне и помахала капельницей. – Это плазма. И в кармашке обезболивающее. Болит?
Я прислушалась к себе:
– Пока не шевелюсь – не болит.
Я догадывалась, что там ожог. Когда-то читала, что даже десяти процентов ожога тела достаточно, чтобы умереть без госпитализации.
Я попыталась повернуть голову, чтобы посочувствовать своей попе хотя бы взглядом.
– Там жуть? – спросила у Киры. – Волдыри?
Кира посмотрела на Майконга.
– Благодаря Майку там все не так плохо, как могло быть. Он сам пострадал, но на руках понес тебя под холодную воду, чтобы облегчить последствия. Именно поэтому ты так легко отделалась.
Я повернулась к Майконгу:
– Я становлюсь тебе должна все больше. Спасибо.
Майк открыл рот и как-то недовольно его захлопнул, буркнув:
– Не благодари.
Совершенно не поняла его реакции! Почему вдруг он так недоволен?
Кира жестом показала мне вернуться на место, взяла мою руку и прицепила к ней «бабочку». Наклонилась ко мне, шепотом сказав:
– Оборотни не любят, когда пары благодарят за элементарные вещи. Элементарные для них, – многозначительно добавила Кира.
Я покосилась на брюнета, подумав, что в этом точно должен быть какой-то подвох. Нет, ну правда! Мне никогда с неба ничего не падало, кроме дождя и птичьего помета, а тут истинный свалился, да еще такой красавчик. Может, по ночам он воет на луну? Хотя кто он там – лис? Может, какой еще закидон с рытьем нор у него? Вот тогда я поверю такому счастью, а пока все слишком слащаво для моей судьбы выглядит.
Укол пришлось делать в плечо, так как нижняя половина тела была вся перемотана бинтами, и я заметила, что Майк смотрит на иглу так, будто ненавидит ее.
– Оборотни боятся уколов? – тихо шепнула я Кире, пока она наклонилась.
Девушка покосилась на брюнета и попыталась не рассмеяться. Тихо сказала:
– Нет, просто оборотни готовы сделать все, чтобы паре не было больно. А тут дилемма: укол – это больно, но обезболивающее тебе нужно как воздух.
Удивительно, но после укола я тут же отключилась. Даже не помню, как мне ставили капельницу. Проснулась я ночью, как от толчка. Повернулась к соседу и заметила белеющую в лунном свете простыню.
Никого!
Я бы не придала этому большого значения – мало ли, в туалет пошел, но окно было нараспашку, а сам оборотень не появлялся долго-долго. Не мог же он в канализацию провалиться, верно? Хотя в его положении в туалет можно ходить только при помощи друзей…
