- Ничего себе мало, - вспыхиваю, с точностью помня все подробности нашей ночи. – Я еле хожу.
- Вот и отлично. Завтра вообще ходить не будешь! – и он не шутит. Знаю, что не шутит, и от этого становится жарко.
- Я не это имела в виду про мужа на час, – нужно менять тему, иначе мы не дойдем до магазина, а потеряемся где-нибудь по дороге.
Дима прищуривается и видимо тоже решает оставить на время тему, мешающую нам обоим думать о насущных делах. Берет меня за руку и переплетает пальцы.
- Я ничего такого не сделал, Ань. Миша целыми днями на поле пашет. Я просто помог и привлек к этому малого. Ему было интересно.
- Знаю, он глаз с тебя не сводит.
- Как и ты.
- Как и я, - улыбаюсь и вижу улыбку Диму. Сердце снова наполняется чем-то дурманяще-сладким, глядя на морщинки около темно-зеленых глаз.
Он хмыкает, и дальше мы идем молча, наслаждаясь вечерним солнцем. Слева из пруда доносится кваканье лягушек, а справа в домах кипит жизнь.
- Здесь жили мои дедушка с бабушкой, - указываю на один из череды стареньких домиков, с ржавой калиткой и заросшим временем двором, и притормаживаю. В груди сжимается при воспоминании, сколько счастливых дней было прожито за стенами одноэтажного здания с маленькими квадратными окнами. В какое запустение порой приходит то, что когда-то было живым и дышало. Раньше даже краска на доме казалась насыщеннее. И дело совсем не во времени. Просто из него ушла душа. А точнее две души.
- Хороший дом, - Дима сжимает мои пальцы, и я грустно улыбаюсь. – За ним, кажется, хорошо ухаживали.
- Да, очень. Дедушка заботился о каждой мелочи. А бабуля была замечательной хозяйкой. Таких, наверное, и нет больше.
- Давно они умерли?
- Пять лет назад. У деда были проблемы с поджелудочной. Бабушка ухаживала за ним до последнего, а когда его не стало, прожила всего три недели и тоже ушла. Не выдержала одиночества, хоть мы с мамой тогда на время у нее поселились, чтобы поддержать и помочь. Бабуля плакала каждый день. Спала на его половине кровати, носила его рубашки и то и дело смотрела на фотографию на стене. – мой голос дрогнул, и Дима прижал меня к себе. Я первый раз здесь после их смерти, и воспоминания навалились как тяжелый бетон. Больно возвращаться туда, где однажды был счастлив. Годы безжалостны, но боль потери никогда не проходит. Искоренить ее неподвластно даже времени. - Мы не знали, как помочь ей. Думали, пройдет время, и она успокоится, снова начнет готовить самые вкусные куриные пальчики, копаться в огороде, но однажды утром проснулись и поняли, что бабушка умерла. Тихо. Ночью.
- Умереть ночью – это подарок, - голос Димы утешает, а рука крепко прижимает к своей груди, и я чувствую себя маленькой девочкой. – Человек просто засыпает, а просыпается уже где-то в другом месте.
- Знаю. Мы тогда тоже поняли, что теперь они с дедушкой воссоединились, и там бабуля точно счастлива. – глотаю слезы и глубоко вдыхаю, пытаясь взять себя в руки. Провожу ладонью по калитке, еще раз пробуя на ощупь свое прошлое. Бросаю взгляд на синий дом, сохранивший в памяти много радости, и мысленно здороваюсь с родными. Не прощаюсь потому, что они всегда незримо рядом. С ними всё в порядке, я уверена. Грустно только нам. Тем, кто остался один на один со своей пустотой.
Отворачиваюсь и тяну Диму дальше.
- Ты говорил, что сам платил за себя в университете, - стираю слезы и смотрю в серьезные глаза. Мне так хочется узнать о нем хотя бы что-нибудь. Заглянуть в жизнь того, кто за короткий срок стал неотъемлемой частью моей собственной.
- Так и было. Родители погибли в автокатастрофе, когда мне исполнилось восемнадцать. Других родственников у меня не было, чтобы хоть как-то помогли студенту первого курса, поэтому пришлось работать.
Дима говорит спокойно, словно давно пережил боль от потери родителей, но грусть в глазах тяжело скрыть, хоть он и старается.
- Ты остался совсем один? – обнимаю его за талию, чтобы быть ближе. Дима закидывает мне руку на плечо и притягивает к себе. Не представляю, через что ему пришлось пройти.
- Да. Задолжал уйму денег за квартплату на тот момент. Учеба была важнее, а еще жрать хотелось. Приходилось выбирать.
Сердце истекает кровью стоит представить, какого это быть одному против всего мира.
- Но ты доучился?
- Доучился. Получил заветный диплом и сел на задницу. Кому в наше время нужен дипломированный экономист без опыта работы и знакомств?
- Поэтому ты работаешь не по специальности? – вспоминаю его же слова.
- Вроде того. Мне удалось какое-то время занять должность, на которую не зря учился пять лет. Но это не моя заслуга.
- А чья?
Дима переводит взгляд на мое лицо и блуждает по нему несколько секунд, словно раздумывая говорить или нет.
- Моей бывшей жены.
Глава 30
Жена. Точно. Он ведь в разводе. Его глаза не отпускают, давая понять, что у меня есть возможность узнать еще что-то, если мне интересно. А мне не просто интересно. При упоминании его бывшей неизвестно откуда взявшаяся тревога окутала липкой паутиной. Все-таки это не просто девушка. Это жена. Значит, у них была настоящая любовь.
- Спрашивай, Ань. Я же вижу, тебе не терпится.
Прикусываю губу, как всегда прочитанная им налегке.
- Почему вы развелись?
- Как банально, заяц. Это все, что тебя интересует? – прижимает меня локтем к себе, и я чувствую на своих губах его теплое дыхание. Киваю.
- Не сошлись характерами, - прищуривается и запускает мне в волосы руку, видимо желая избавить от деталей личной жизни. Но именно они мне и нужны. Иногда любопытство о бывших пассиях любимого человека может довести до сумасшествия. Не знаю зачем, но о Диме мне хочется знать все. Даже такое. Надеюсь, мне потом не будет дико больно. – Такой ответ тебя устроит?
- Нет.
Дима вздыхает, качает головой и усмехается. Целует в губы и тянет дальше по дороге.
- Хочешь грязных подробностей?
- Грязных точно не хочу. Но хотя бы что-нибудь.
- Точно грязных не надо?
Стискиваю зубы, противясь собственному воображению, и вижу на красивом лице саркастическую улыбку. Издевается.
- Ты нечто, когда злишься, заяц! – тихо смеется и снова впечатывает мое тело в себя. – Ладно, слушай. Мы познакомились со Светой, как только я закончил универ. Бабок не было, связей тоже. Все, что мне оставалось - работать грузчиком, барменом, даже в театре за эти годы техническим помощником успел побывать. А Света, она была из другого мира. Богатая, красивая и доступная. Но последнее скорее для того, чтобы насолить отцу. Тот её ни во что не ставил. Мы стали пересекаться. Проводить время вместе. А однажды напились и поехали подали заявление в ЗАГС. На следующее утро поняли, что сделали. Посмеялись, но не передумали. В назначенный день явились, расписались и предъявили ее папе свидетельство о браке. Зачем я в это влез? От скуки, наверное. И ей помочь хотелось. Она с таким блеском в глазах представляла, как ее родич воспримет эту новость.
