Глубоко вдыхаю и провожу подрагивающими пальцами по волосам. Меня выкручивает и ломает. Я даже за себя так не переживал, когда случилась вся эта канитель. Когда любимому человеку грозит опасность, всё уходит на второй план. Теряет значение и ценность. Самым важным становится защитить и помочь. Только я, б***ь, понятия не имею, как это сделать.
Аня
Меня не связали. Не завязали глаза, как это бывает во всех криминальных фильмах. Просто ударили по голове, пока везли сюда, когда я поняла, что на самом деле в деревню приехали не полицейские, а потом… потом я очнулась здесь. В этой вонючей страшной комнате с засохшими кровяными разводами на стенах. Голова болела страшно, да и до сих пор гудит ужасно, но эта боль меня волнует меньше всего. Самое страшное – я не знаю, что меня ждет. Меня. Диму. Никогда не страдала глупостью, чтобы не понять для чего меня увезли.
Слезы жгут глаза, и желудок выворачивает от страха за него. Ведь он не оставит меня здесь. Я точно знаю. А они, эти звери, не отпустят его живым. Наверное, впервые в моей жизни я не хочу быть спасенной. Роняю голову в руки, забившись в угол, и не сдерживаю слез. Они текут рекой, обжигая щеки. Наверное, мне бы хотелось, чтобы Дима оказался козлом и сволочью, наплевавшим на то, что меня украли, и решал свои проблемы. Наверное... хотя кого я обманываю? Кроме оглушающей тишины, окружающей меня безграничным куполом, и самой себя. Нет, он не такой. Он не бросит, а я хочу жить. Хочу дышать. Только без него я не выживу.
В сверхчувствительной памяти всплывает каждая секунда, проведенная вместе с Димой, и они медленно по очереди отрывают по крошечной части моей души. Неужели это все? Конец? Сердце воет раненым животным, и меня трясет. Сколько я здесь уже? Пару часов? День? Я не знаю. Потеряла счет времени. Кажется, целую вечность.
Где-то за тяжелой металлической дверью вдруг раздается грохот, и я подскакиваю, вжимаясь в бетонную стену. Быстро размазываю по щекам слезы. Слабость – последнее, что увидят эти ублюдки. В замке поворачивается ключ, и в комнату вваливается сначала амбал размером с полкомнаты, а следом за ним Савельев. Я знаю, как выглядит криминальный авторитет. У нас в городе мужчина каждому знаком, как щедрый и уважаемый бизнесмен. Он держит в руке смартфон и, кажется, говорит с кем-то по видеозвонку.
- Жива еще твоя бесценная, - елейным голосом произносит, и мое сердце дергается, когда я понимаю, кому он это говорит.
Кивает в мою сторону амбалу, и меня в эту же секунду грубо хватают, притаскивают к себе за руку и зажимают рот огромной шершавой ладонью. Смартфон поворачивается экраном в мою сторону, и я вижу Диму. Уставший. Синяки под глазами выдают его напряженное состояние. Челюсть с силой сжата, и по любимому лицу бежит тень, когда он смотрит на меня. В глазах столько боли и вины, что меня снова начинает колотить. Тяжелый ком дерет горло.
Мне хочется крикнуть ему, что я люблю его. Хочу сказать, чтобы оставил здесь. Чтобы забрал. Господи, я не знаю, что ему сказать, но слеза предательски стекает из уголка глаза, хоть я и не собиралась плакать. Дима медленно моргает и вдруг надрывно произносит:
- Ань, все будет хорошо. Я обещаю тебе, – снова эта фраза.
Молчи, Дима, пожалуйста, скажи, что все будет плохо, отвратительно. Тогда возможно, у нас будет шанс на спасение. Я дергаю головой, чтобы сбросить руку двухметрового имбицила и успеть сказать Диме, что люблю его, потому что почему-то мне кажется, что у меня больше не будет такой возможности, но охранник резко отталкивает меня. Я ударяюсь головой о стену и оседаю на пол, охватываемая жутким звоном в ушах.
Глава 39
Аня
Открываю глаза, когда меня грубо бьют по щекам.
- Очнулась, спящая красавица? – противный скрипящий голос хохочет на ухо, - Надо было тебя трахнуть, пока была в отрубе, - вырываю подбородок из грязных рук одного из уродов, которые сидят по обе стороны от меня в машине.
Мы куда-то приехали? Осматриваюсь, моргая глазами несколько раз. За окном небольшая лесопосадка, а прямо перед нами на улице, судя по черному пальто и широкой спине, тот самый Савельев. Слева от него несколько мужчин в форме, а справа знакомый амбал. Начинаю лихорадочно ловить разбегающиеся мысли, не замечая ноющей головной боли, и вдруг замечаю, как Савельев отступает в сторону.
Мое сердце подскакивает, когда вижу перед ним Диму с пистолетом, наведенным на бизнесмена. Хочу закричать, но по взмаху руки Игоря Михайловича меня дергают за локоть и вытаскивают из машины. Я спотыкаюсь, едва не падая, но меня удерживают. Приставляют дуло к виску и толкают вперед. Крупная дрожь несется по телу от ощущения холодной стали. Дима переводит на меня взгляд, не сводя прицела от Савельева, и в его глазах боль, жалость и напряжение.
- Руки ей развяжите, - говорит осипшим голосом.
- Макаров, здесь правила устанавливаю я. Мы договорились. Я тебе твою девку, ты мне флешку и признание в убийстве, - сзади раздается повелительный голос. Что? Признание? В том, чего не совершал? Это плата за меня? Я перевожу испуганный взгляд с Димы на троицу рядом и начинаю задыхаться. Дима один против них. Зачем? Зачем он пришел сюда один? А как же обещанная помощь?
- Я сказал, руки ей развяжи, Михалыч, - повторяет Дима. – Я уберу оружие, только когда она уедет.
Уеду? Я? Что значит уеду? Пульс сбивается в тревожном беге. Мои глаза приклеены к лицу Димы, по которому пытаюсь прочитать его план, но понимаю, что это и есть весь план. Он хочет спасти меня. Ценой своей жизни. Только меня. А сам останется здесь. Вероятнее всего после того, как они получат признание, его убьют. Горло охватывает спазм. Нет! Рефлекторно машу головой, пока мне развязывают руки.
- Аня, иди сюда, - Дима протягивает свободную руку, и я, не раздумывая, иду в его сторону. В голове шум, сердце на разрыве. Мне плевать, что сзади бандиты, я вижу только его. Близкого. Любимого. Уставшего и натянутого, как струна. Ускоряю шаг и падаю в его объятия. Слезы текут из глаз, когда его рука крепко прижимает меня к груди, и я чувствую такой родной запах и быстрое биение его сердца. Губы жадно прижимаются к моему виску, я хватаюсь деревянными пальцами за его плечи. – Тшшш, успокойся, - тихий голос врывается в подсознание, - Аня, послушай, ты сейчас сядешь в машину и уедешь. Молча и без разговоров.
Отрицательно качаю головой и слышу собственный сдавленный всхлип.
- Нет, Дима, я не уеду без тебя.
- Ты сядешь в машину и быстро уедешь, поняла меня? Аня, - он не может смотреть на меня, потому что неотрывно следит за тем, на кого наведено дуло его пистолета, но я безотрывно скольжу застилающими слезами глазами по его лицу и пытаюсь не упасть прямо на землю.
Ноги не держат. Я схожу с ума. Понимаю, что это последний раз, когда вижу его. Разве можно вот так осознанно взять и бросить любимого здесь?
- Нет, - рыдание не дает даже договорить фразу.
- Аня, я люблю тебя, - крепко притягивает к себе, ладонью прижимая мою голову к своей груди. Стреляет в меня взглядом, полным любви и боли. Он прощается. Господи, он так прощается… Ведь его отсюда уже не отпустят.
