- Дим…
- Садись в машину и езжай. Быстро. Все хорошо будет. Верь мне.
Отрывает от себя и толкает в сторону машины, стоящей позади него. Я не могу идти. Ноги не слушаются. Рыдание душит. Зажмуриваюсь, когда вдруг слышу сзади охваченный ужасом мужской голос:
- Димааааа, б***ь!
Все происходит почти молниеносно, но крик доходит до меня быстрее скорости света. Даже в таком состоянии я понимаю, что что-то идет не так. Краем глаза замечаю, как расширяются глаза Димы, оборачиваюсь и вижу наведенный в мою сторону пистолет, а потом оглушительный выстрел.
Дима срывается, пытаясь прикрыть меня, но я намеренно выворачиваюсь, и так получается, что оказываюсь прямо перед ним. Грудную клетку внезапно охватывает обжигающей болью. Зеленые глаза напротив в ужасе распахиваются, любимые мужские руки уверенно подхватывают меня, когда ноги вдруг становятся ватными. Вокруг нарастает шум, топот ног, мелькают какие-то тени, мужские голоса и выстрелы. Много выстрелов. Но я вижу только его.
Любимое лицо искажается, как от боли. Я пытаюсь вдохнуть, но ничего не получается. Хватаю воздух ртом, подобно рыбе, выброшенной на берег, и лечу. Лечу в темноту его зрачков, в которых навечно поселилось мое отражение. Пересохшие губы шевелятся, укладывая меня на землю, Дима что-то кричит, но я не слышу. Я продолжаю лететь, охваченная пронзительной болью.
Глава 40
Дима
- Аняяяяя! – ору, не в силах отвести глаз от моей девочки.
Цвет кожи бледнеет, а на ее груди разрастается красное пятно. Этого не может быть. Нет, Неееееет! Меня бьет крупной дрожью. Ден подлетает сзади, хватает меня за плечи и крепко сжимает. Все пошло не по плану. Они, б***ь, должны были действовать, как только Аня оказалась рядом со мной.
- Где вы были? – надорванным голосом ору на Дениса, не выпуская из рук холодеющую любимую.
- Мы не могли раньше. Она была в опасности. Думали, сядет в машину и тогда спецназ начнет захват, - друг падает рядом на колени и что-то еще говорит, но я не слышу его.
Перевожу глаза на Аню и чувствую, как задыхаюсь. Все теряет важность, кроме хрупкой девушки, ставшей центром моей вселенной. Роняю голову ей на лоб и обхватываю лицо перепачканными кровью руками:
- Малыш, держись, слышишь? – слова даются с трудом. Крепко жмурюсь, чувствуя, как слезы жгут глаза. Аня не отвечает. Ее взгляд устремлен в небо, а пульс на шее едва различим. – Нет, Аня, я не отпущу тебя, – рычу сквозь зубы, припадая губами к ее холодным и целую. Целую, пытаясь сделать хоть что-нибудь. Не дать потерять сознание. Не разорвать связь с действительностью. Не так все должно было быть. Не тааааак! Ты не должна умирать! Нет, б***ь! – Не смей, заяц! Борись! – засовываю руки ей под затылок, загоняя под ногти грязь из-под земли, и прижимаю к себе. Ее дыхание слабое.
- Дим, я... – с губ слетает тихий шепот, но я не даю ей договорить.
Целую. Короткими поцелуями в губы. Скольжу лихорадочным взглядом по бледному лицу моей девочки и умираю. Медленно и мучительно, словно это в меня выстрелили убийственной сталью, а не в нее. В груди печет. Это сердце отсчитывает свои последние удары.
- Молчи, Аня. Я не отпущу тебя. Не отпущу!
Повторяю, как мантру, гладя дрожащими руками перепачканные комьями грязи волосы. Сердце останавливается, когда она вдруг замирает и расслабляется в моих руках, закрыв глаза.
- Нееееет! – ору не своим голосом. Глажу худое лицо и чувствую собственные горячие слезы на щеках. Это первый раз за много лет, когда я не могу сдержать их. Последний раз был, когда погибли родители. Теперь Аня… Проклятие моей жизни терять близких. – Нееет, Аняяяя! – отказываюсь верить в то, что потерял ее. Меня охватывает панический ужас. Ярость возрождается откуда—то из самых глубин, и я, ничего не соображая, подрываюсь с земли и хватаю Дена за грудки, - Где скорая?? Где, б***ь, скорая?
- Едет, Дима, вызвали сразу же.
Отрываю заледеневшие пальцы от формы и хватаюсь за голову. Что я могу сделать? Что сделать, мать вашу? Перевожу взгляд на Аню.
- Машина. Мы можем сами отвезти ее.
- Нет, ее нельзя поднимать. Мы не знаем, какие органы задеты. Можем сделать только хуже. – в глазах Дена сочувствие и обреченность. Он смотрит на Аню. Потом на меня. – Дим, она...
- Нееет, - отказываюсь слышать то, что отчетливо прописано в его глазах. – Нет!
Оборачиваюсь и вижу Савельева. На нем наручники, и его как раз запихивают в полицейскую машину. Рядом Ефремов. Цунами взвивается, и я срываюсь к ним. С***аааа! В висках пульсирует. Сердце больше не чувствует ничего. Оно осталось там. Рядом с Аней. На грязной земле.
Подлетаю к бывшему тестю, вытаскиваю его из машины, схватив за шкирку дорогого пальто. Мразь.
- Ненавижу! - бью его кулаком в лицо.
Потом в живот, вкладывая в удары жгучую месть и вырвавшуюся на свободу ненависть. Но меня насильно оттаскивают.
- Макаров, - голос генерала уверенный и снова сопереживающий. Какого хрена они сочувствует мне? Я не потерял ее. НЕ ПОТЕРЯЛ! – Ты нужнее сейчас там, - кивает в сторону Ани, и я оборачиваюсь. Моя девочка на земле. Рядом Ден. Издалека доносятся звуки сирены скорой помощи, и я мчусь к ним.
Аню увозят, а мы с Деном доезжаем до больницы на машине. Несколько часов я просто существую. Как овощ в теплице. Вокруг вроде бы солнце. Часы тикают, как предвестники того, что время не стоит на месте, но для меня оно остановилось, в ту секунду, когда Аня закрыла меня собой. Глупая. Глупая девочка. Зачем она это сделала? Меня. Ублюдка, взявшего ее в заложницы и обрекшего на вот это все дерьмо.
Не нахожу себе места, меряя шагами коридор. Генерал позаботился, чтобы ей предоставили лучшего хирурга в лучшей клинике. Оплатит все Савельев. Он теперь за все заплатит. Пожизненное – это меньшее, что может присудить ему суд за все те «благие дела», совершенные его грязными руками. Ден сидит рядом, не стараясь даже говорить со мной. Немая поддержка лучше тысячи пустых слов. Он просто здесь, и я это ценю. Только какой смысл вообще жить дальше, если моей девочки со мной не будет? Никакого. Я, б***ь, сдохну, если она умрет.
- Дмитрий? – сзади звучит голос, и я резко оборачиваюсь.
- Как она? – бросаюсь к врачу.
Бегу испытывающим взглядом по его лицу, в тщетной попытке предугадать ответ. Руки сжимаются в кулаки. Ничего хорошего его выражение не предвещает.
- Нестабильно, - произносит сдержанно, - Задели легкое, и пуля прошла буквально в сантиметре от сердца. Мы достали ее, но Анна потеряла много крови. Сейчас она в реанимации, без сознания. Пока не могу дать положительных прогнозов. Нужно ждать.
Ждать… Меня ведет, и я упираюсь кулаком в стену. Горло раздирает звериный вопль.
- Можете поехать домой, мы будем держать вас в курсе, - предлагает врач, но я отрицательно качаю головой.
