Шум крови в венах застилал мысли.
Что упырь успел ей сделать? Страх перед тем, что мог увидеть за дверью, царапнул внутренности.
Крепко сжав кулак, Денис осмелился и постучал.
– Юль?
В ответ тишина. Денис выдохнул и повторил стук.
– Юля, я войду, – поставил в известность за мгновение до того, как опустить дверную ручку.
Дышать перестал, как только увидел девушку лежащей не кровати. Маленькая, хрупкая, беззащитная. Жалость к ней узел на горле затянула.
Блядь, как же он не понял раньше? Слишком ослеплен был своими мыслями в ее адрес. Вынес на первый план худшие догадки, а нужно было всего лишь присмотреться.
– Юль, – шагнул в комнату.
– Уйди, – надломленным голосом донеслось в ответ.
Черта с два. Пока не узнает, как она себя чувствует, не уйдёт. Проигнорировав просьбу, обошёл кровать и остановился над девушкой, лежащей на боку. Одной рукой она прикрывала лицо.
Дэн присел на корточках прямо напротив.
– Что болит? – спросил, быстро сканируя глазами руки и испытывая фантомную боль на запястье при виде красного пятна на нежной коже.
– Я попросила уйти, – со злостью отчеканила Юля, но спрятать слезы в голосе ей не удалось.
Чёрт. С одной стороны, Денис понимал желание девушки остаться одной, но выполнить его не мог. Просто не мог. Его душило. Хотелось хотя бы как-то помочь и забрать боль, что она испытывала.
– Если нужно, мы съездим к врачу. Скажи только, что болит.
– Что болит? – вдруг выпалила Юля, садясь на кровати и опуская ноги на пол. Рука, которой прикрывала лицо, упала на покрывало. Внушительных размеров красное пятно уродовало изящное лицо, вызывая у Дэна очередной укол неконтролируемой ярости вперемешку с болезненным сожалением. – Вот тут болит, – Юля с размаху впечатала ладонь себе в область сердца, – вот тут очень давно болит. И ты не сделал эту боль меньше. Ты ее усилил, – всхлипнула, вонзаясь в мужчину полным боли взглядом. По щекам скатились слезы. – Поэтому сделай одолжение – уйди! Не хочу видеть тебя! Знать не хочу! Ненавижу! Ты отобрал у меня жизнь!
Выпалила на одном дыхании, а потом развернулась и улеглась на другой бок, схватившись за край подушки и уткнувшись в нее лицом. Плача тихо, без истерики, выворачивая Дэна наизнанку.
Юле и правда было больно. Но скорее в душе, чем физически. К пощечинам мужа она привыкла. Гораздо хуже то, что теперь она осталась без таблеток, а Герман приказал сразу же по приезду в город отправиться в больницу для сдачи анализов.
А ещё она чувствовала себя ничтожной в глазах Дениса. Жалость, которая так явно читалась в его глазах, отнимала всю ее гордость. Она не хотела, чтобы он жалел её. Вообще, когда ее жалели, она не терпела, но именно от Дениса эта жалость казалась уничтожающей. Ещё вчера он смотрел на нее с маниакальным желанием, а теперь эта жалость.
Юля всхлипнула, едва за телохранителем закрылась дверь. Захотелось уменьшиться в размерах и исчезнуть, раз и навсегда избавив себя и от Германа, и от Дениса. Прокричала ему всё это, хотя на самом деле эмоции транслировались с мужа. Именно Романова она ненавидела. Это он отнял у нее жизнь и способность испытывать что-либо кроме желания отгородиться.
Герман при Егоре уже бывало поднимал на Юлю руку, но тогда ей было все равно, что подумает телохранитель. Мнение Егора не волновало. А сейчас, когда свидетелем стал именно Денис, унижение ощущалось слишком сильным. Несмотря на то, что между ними происходили странные вещи, он стал ей ближе остальных всего за какие-то несколько суток. Пробрался глубже в мысли, сознание.
И вот теперь для него она жертва. Как после случившегося поднять выше голову, если для мужчины она стала пустым местом? Той, кого может собственный муж при других избить.
Зажмурилась, чувствуя, как внутри образовалась черная дыра, в которую летели без перебора все мысли и ощущения.
Сколько бы она еще так лежала неизвестно. Отвлекла без стука открывающаяся дверь.
Сквозь мокрые ресницы Юля увидела входящего внутрь Дениса. В правой руке у него была миска, а через плечо переброшено полотенце.
Что он здесь делает? Она же сказала уйти!
Мужчина обошёл кровать и судя по звуку поставил миску на тумбу. Горячие пальцы потянули ее за локоть, заставляя обернуться.
– Что ты д… елаешь? – последнее слово Юля произнесла замедленно, нахмурившись наблюдая за тем, как он намочил полотенце в воде, выжал немного и протянул к ее лицу.
Холодная ткань коснулась кожи, мгновенно послабляя ноющую боль.
– Можешь ненавидеть меня сколько хочешь, – сказал серьёзно, и на этот раз в тёмных глазах не было жалости, – хоть стикер на холодильник приклей с напоминанием о своей ненависти. Но сейчас ты сделаешь примочки, а потом спустишься вниз на ужин.
Юля растерялась. Никто из тех, кто видел, как Герман бьёт её, никогда не лезли и не пытались что-то предпринять. Делать вид, что это не их дело, проще. Соваться в хозяйские отношения себе дороже.
Спохватилась и перехватила полотенце, касаясь своими пальцами мужских. Дэн отвёл руку.
– Тебе таблетки нужны? Те, что там валялись, уже непригодны.
– Нужны, – обречённо ответила Юля.
– Завтра съездим в ближайший город купим.
Янтарные глаза вопросительно взметнулись, но Денис уже не смотрел на нее. Он отходил от кровати, позволяя девушке проделать все процедуры самой.
Юля переместила немного мокрую ткань, чувствуя, как сердце отчего-то стучит быстрее положенного, а в груди зреет что-то очень горячее. Слезы снова навернулись на глаза.
Это забота? Или ей кажется?
Глава 23
На ужин Юля все же не спустилась. Поэтому не дождавшись ее, Денис решил подняться и проверить все ли в порядке. Его все еще потряхивало от происходящего, ярость не проходила.
Вошёл в комнату и услышал мерное сопение. Девушка, сбившись в комок, лежала на краю кровати и спала. Ден подошёл ближе. Потянул за противоположный край покрывала и укрыл ее.
Опять голодная уснула, не ест ни черта. Хотел уйти, но вместо этого зачем-то сел с краю и осторожно отвел упавшие на лицо волосы. Мягкие, шелковистые. Он отчётливо помнил, как они пахнут. Сейчас бы наклониться и потянуть сладкий запах носом, но тогда Юля проснётся, а ей надо отдохнуть.
Подобные ситуации сильно бьют по психике.
Взгляд скользнул на скулу, на которой уже темнел синяк.
Сука! Сильно ударил.
Челюсти плотно сжались, чтобы не выдать вслух матерный поток слов. Отвёл руку с нежного лица и сжал в кулак.
Если бы не Борисов, наверное, не сдержался бы и вмазал Романову. Потом бы поплатился конечно, потому что такие как Герман не спускают подобного с рук, но в тот конкретный момент Аветисову хотелось его убить.
