Миенира невесело усмехнулась:
— Я тоже вела себя грубо! Порой забываю, что мне семнадцать лет, и что я замужняя эра, а не семилетняя избалованная девчонка! — она замолчала, сцепляя руки в замок, рассматривая носы своих туфель. — Матушка в мои годы уже нянчила Рейна и Рина!
Я присела на низенькую скамеечку возле сундука, на котором стояли две корзинки: в одной лежали цветные ленты и гребни, а в другой — шелковые нитки. Рядом с ними находилась незаконченная вышивка, которую я ненароком развернула. То, что увидела, заставило нахмурить брови, задуматься сильнее, растеряться. Одна половина салфетки оказалась вышита нитями насыщенных, теплых тонов, а другая резала глаза темными, мрачными оттенками.
Миенира не гнала меня, наблюдая исподволь, ничего не поясняя, а я, мучаясь от неизвестности, но подозревая, что неспроста вышитая салфетка получилась у девушки именно такой необычной, не спешила покидать покои. Мое терпение было по достоинству вознаграждено, когда Миенира вполголоса промолвила:
— Идем… когда видишь, лучше понять… — отошла от окна и поманила меня за собой, ничего более не объясняя.
По винтовой лестнице мы стали спускаться вниз, одолеваемая любопытством, я не делала попыток разузнать подробности. Уверена была лишь в одном — мы движемся к темницам, но зачем, интересно, Миенира ведет меня туда?
Казалось лестнице, по которой мы идем, не будет конца, и опять промелькнули мысли о бездне с копошащимися на дне са'арташи. Вот только разве в обители Ура царит запах плесени?
Пронизывающий холод вынудил меня поежиться, в то время, как шедшая впереди Миенира, точно не ощущала его, уверенно двигаясь в выбранном направлении, не сбиваясь с шага, гордо подняв голову, твердой рукой держа факел. Череда полутемных коридоров, в которых висела пугающая тишина, разбавляемая шорохом наших шагов, вывела нас в один. Крипта! У стен стояли статуи, за которыми находились двери склепов, большинство из них пауки давно оплели своей паутиной, закрывая кованые узоры.
Властители Нордуэлла, их жены, дети, близкие, все те, кто составляет сущность Духа. Не смогла победить возникшее любопытство, и скромная просьба была услышана, когда белоснежный призрачный кот, коснувшись моих ног своим туманным хвостом, побежал впереди.
Я ускорила шаг, чтобы спустя несколько минут остановиться рядом с замершим Духом. Беломраморная статуя хрупкой, словно воздушной девушки, лицо которой поражало взгляд тонкими, изысканными чертами. Нежная красавица — первая из жен Алэра…
— Илна, — подтвердила мои догадки подошедшая Миенира.
— Мечта лорда Нордуэлла — очаровательная, ласковая, скромная… — не знаю, чего больше было в моем голосе: яда или горечи.
Собеседница, бросив на меня внимательный взгляд, едва слышно обронила:
— Все не так, как ты представляешь…
— А как? — резко откликнулась я.
— Илна эрт Лев. Хочешь знать, какой была эта девушка?
— Эрт Лев? — мое удивление лишь усилилось. — Она не дочь…
— Дочь, — предугадала мой дальнейший вопрос Миенира. — Воспитывалась вместе с Рейном и Рином, всегда вместе, всегда рядом. А когда они подросли, родители решили поженить Алэрина и Илну, только… — многозначительно замолчала, предлагая мне самой додумать.
— Только Алэр вмешался?
— Хранители, в судьбы моих братьев и этой девушки вмешались Хранители! — убежденно ответила спутница. — Когда отец погиб, а Рейн стал лордом, они с Илной сблизились. Она была не так мягка и нежна, как ты считаешь, и как думал мой брат! Сильна духом, уверена в себе, твердо знающая, чего нужно от жизни!
— Ей нужен был лорд?
— Сложно сказать, что Илна хотела получить от этого брака. Не стану утверждать, будто она не любила Алэра или Алэрина. Вероятнее всего запуталась, а Рейн помог ей определиться с выбором! — и пояснила, когда я недоуменно свела брови. — Соблазнил ее!
— А-а-а, — кажется, что-то такое упоминала сегодня Маег эрт Лев, правда, говорила она об отце Алэра.
— Кстати, советники брата, да и наша матушка выступали против этого брака! А Рин готов был жениться на Илне, даже зная то, что его близнец провел с ней ночь! Но Рейн настоял, пользуясь своим право лорда! — рассказала мне Миенира и позвала за собой. — Идем! Дальше усыпальница Дарель — второй жены! — и я, отгоняя прочь все ненужное, поторопилась за ней.
По пути девушка говорила что-то еще, но я, погрузившись в свои мысли, расслышала только окончание ее фразы:
— …после смерти Дарель было гораздо хуже.
Переспрашивать не стала, потому что обратила внимание на очередную скульптуру. От предыдущей ее отличало только выражение лица, и застывшая хрустальная слеза на каменной щеке.
— М-м-м… — я вспомнила все, что знала об этой эре. Вторая жена моего супруга, убитая моим несостоявшимся женихом во имя моего же спасения!
— Дарель… — промолвила в тишине Миенира, — она была нежная, скромная и ранимая! Алэра слушалась беспрекословно, а он ее в прямом смысле на руках носил! Один раз, правда, оставил без присмотра… Итог мы хорошо помним! — махнула рукой, приглашая следовать дальше.
— Миаль? — послышался вопрос Миениры, словно она спрашивала саму себя, пока я рассматривала статую коленопреклоненной девы, сложившей ладони на груди в молитвенном жесте. — Я ее плохо запомнила… Красива, какой-то внутренней, светлой красотой, необычной для нашего мира… Только пуглива, будто лесная ланка, глаз боялась от пола оторвать, а при одном взгляде на сапоги Алэра тряслась и пары слов связать не могла!
Мне, как-то невзначай, припомнилась обувь супруга, особенна та, которую он использовал в походах. Пожалуй, не мудрено и испугаться — тяжелые обитые на носах железом сапоги. От воспоминаний меня отвлек голос спутницы:
— Идем, здесь не стоит задерживаться. Не будем тревожить призраков!
— А четвертая? — мне необходимо было все выяснить, хотя почему именно, я и самой себе объяснить толком не могла. Просто знала, что это важно и все!
— Тамина! Так ее звали, да и ребенку, мальчику, Алэр дал имя! — Миенира протянула мне руку, и, когда я без слов приняла ее, провела в узкое ответвление, ведущее к отдельному склепу.
Небольшое помещение, стены которого выложены декоративными плитами. В центре каменный саркофаг, а на нем статуя сидящей женщины, статной, пышнотелой. Такие созданы для того, чтобы рожать детей. На коленях каменная Тамина держала дитя… мертвое, скрюченное, одетое в белоснежную вышитую сорочку. Меня едва не стошнило, а собеседница вздохнула:
— Вот… опять появился, — подошла, погладила мумию.
— Что значит появился? — выдавила я, чувствуя такой жуткий, пробирающий до костей холод, что с трудом заставляла себя оставаться на месте.
— Это сложно вспомнить и объяснить! Мрак и горе, отчаяние и пустота — вот, что властвовало над Нордуэллом в тот год! Когда мы узнали, что Тамина беременна, думали, все изменится, плохое останется позади, и придет долгожданная радость. Только напрасно ждали — Тамина умерла при родах, а ребенок даже не вскрикнул. Рейн сам готовил его тельце к погребению, я вышила рубашку, чтобы малышу было не холодно в каменном саркофаге. Его брат тоже вытесал сам, небольшой, аккуратный, похожий на колыбель. А спустя неделю мы увидели такую картину… Потом в этом закутке построили отдельную усыпальницу, чтобы не бросалось в глаза…
