— Ты не доверяешь супругу, эра?
До боли стиснула кулаки и процедила:
— Я доверяю Рейну!
— И ты помнишь о клятвах, не так ли? — он продолжал испытывать меня.
Я вздохнула и призналась:
— Даже если захочу, не забуду.
Гурдин, смерив меня пристальным, въедливым взглядом, так что невольно поежилась, кивнул и посмотрел на рыцаря. На виске Ренда билась жилка, губы побелели. Теперь старец испытывал эрт Лагора.
— А ты, чужой рыцарь, помнишь все до единого слова клятвы?
— Я следую клятве! — ожесточенно отозвался Ренд.
Гурдин вопросительно приподнял бровь и озвучил свои сомнения.
— Я вижу рыцаря, который следует своим клятвам, но противен сам себе.
Настал черед эрт Лагора стискивать зубы и молчать, но старец не позволил ему уйти от ответа:
— Ты избрал самый простой способ избавиться от обязательств! Только ничего не выйдет! Эра, стоящая с тобой на стене, не твоя госпожа! Ты не вправе требовать ее освободить тебя от клятвы! Как и не вправе просить убить тебя — она не твой враг! Королева Ар-де-Мея не избавит тебя от муки, но разделит твои страдания, если ты окажешь поддержку ей!
Ренд с надеждой взглянул на меня, мое сердце зашлось от волнения. Я не понимала, к чему клонит Гурдин, но развернуться и уйти не могла. Мне пришлось основательно задуматься. Хранители не зря свели меня с Рендом, и не просто так Гурдин пришел сегодня за нами на стену. Я должна вспомнить о клятвах. И не только о своих.
— Пожалуйста, — я заговорила с эрт Лагором, — вспомни дословно, что от тебя требует клятва.
— Я не понимаю… — его лицо приобрело растерянное выражение.
— Тебе не нужно понимать! Повтори слова своей клятвы! Все до одного! — приказал старец и ударил посохом с такой силой, что камень под нашими ногами треснул.
Мелкие осколки разлетелись по сторонам, и я прикрылась ладонями, а затем услышала гулкий голос Ренда.
— Клянусь служить Золотой короне, пока смерть от руки врага не оборвет тугую нить моей жизни, а чешуя не попадет в воду! Я останусь предан Золотой короне до конца своей земной жизни, ибо я принадлежу к великому роду са'арташи!
Мои воспоминания вновь вернулись к Фрону. Что-то вертелось в мыслях, и я прокручивала в уме услышанное. Вот оно! Захотелось схватить мрачного Ренда за грудки и хорошенько встряхнуть. Приготовилась окликнуть эрт Лагора, но окрик Гурдина остановил меня.
— Подожди! Он должен догадаться сам!
И опять я ощутила колдовскую силу его речей, заставляющую подчиниться. Отвернулась от старца и са'арташи. Но только снег валил все гуще, застилал глаза, как белая стена. Снежинки, похожие на злых, растревоженных пчел, опускались на лицо. Сквозь их мелькание невозможно было понять, что творится за пределами замка. Мир тонул в белесой мгле. Снег холодил губы, бил по щекам, таял на них, стекал, подобно слезам, норовил пробраться под одежду, чтобы заморозить сердце.
Зачем я пришла сюда? И чем занималась, пока меня не отвлекли? Думала, в том числе о данных клятвах. Гурдин прав, я сама построю счастливое будущее, и не только свое. От моих решений зависят жизни тех, кто мне доверился. Я призвала дар, отрешилась от действительности и взлетела над севером. Перед моим мысленным взором горячо пульсировали два клубка — светлый и темный. Пока я определялась, какую нить отмотать, светлый клубок пришел в движение и стал разматываться сам.
То, что виделось прочной нитью, постепенно пульсировало и набухало, словно вена, напитанная кровью. Разом пришло понимание, что мне нужно скатать ее обратно, но я не знала, как приступить к непростому делу, боялась, что оборву чью-то жизнь.
Я не видела ар-де-мейца, скользящего по кромке, но отлично ощущала его боль, злость и отчаяние. Нелегко приходится нам всем. «Не сдавайся!» — мысленно кричала я, но он не слышал, двигался вперед и хотел отомстить.
Близко. Очень близко. Так, что я слышала надсадное дыхание и отчаянный хрип, рвущийся из горла.
— Мне нужно успеть! — я развернулась и подхватила юбки с намерением бежать в деревню.
— Возьми его с собой! — Грудин, поймав мой мечущийся взгляд, указал на оторопелого Ренда.
— Быстро! — распорядилась я и кинулась к лестнице.
Ни меня, ни Ренда не осмелились задержать на воротах, он двигался позади, в облике человека, на некотором отдалении и лишних вопросов не задавал. Я начала задыхаться от бега, но ни на миг не замедлилась. Мое промедление может дорого стоить. Темная пульсирующая нить, словно юркая змейка, тянулась к сумеречному клубку, а он катился ей навстречу.
Сердце подсказывало, в каком направлении двигаться мне. Я молилась Хранителю удачи и надеялась, что не опоздаю.
Вот нужный дом на самой окраине деревни. Дыхание обрывалось, сонм снежинок закрывал обзор, но я твердо знала, где искать. Резко замерла, вызывая у Ренда закономерный вопрос:
— Что случилось?
— Там, — все, что вырвалось у меня.
Последние шаги за поворот оказались самыми тяжелыми, из груди вырвался мучительный стон.
— Я не успела.
Перерожденный уже схватился за ручку двери. Он готов войти в дом и убить всех, кто в нем проживает.
— Остановись! — я пыталась перекричать ветер, но он яростно ударил мне в лицо.
Острые края снежинок больно впивались в кожу, норовили залезть в глаза и ослепить. Но с помощью магии я видела четко. Чудовище — уже не человек, но еще не крим, заметило пришедших. Оно оскалилось и медленно направилось ко мне. Я выставила руку, все еще надеясь удержать его, хотя разум настойчиво твердил, что опоздала. Некогда белая нить, полностью вплелась в черный клубок. Возврата нет. Однако, я приказала себе попробовать и отчаянно потянула нить обратно. Аккуратно. За самый кончик. Мое тело сотрясала дрожь, но я гнала прочь все эмоции. Хладнокровие — то, что жизненно необходимо.
Я не видела перерожденного, не чувствовала холода и атак ветра, я неспешно вытаскивала из клубка нитку. Никогда не думала, что этот процесс настолько сложен. Я не любила шить, но отмотать нить, порвать ее и вдеть в иголку не представлялось проблемой, потому что нить была одна. В моем клубке их были тысячи. Хорошо, что мне удалось заметить и ухватить конец. Он оказался невероятно скользким и вертким, все норовил выскользнуть из пальцев. Я едва-едва удерживала короткий хвостик, гадая, что с ним делать, когда вытащу. Стоило усомниться, проявить слабость, как он вырвался из хватки и скрылся в переплетении таких же витых шнуров. Я открыла глаза, когти крима полоснули воздух и лязгнули по мечу эрт Лагора. Завязалась схватка — Ренд впервые сражался с сумеречным. Ему поединок был в диковинку, мне — нет. Уши закладывало от рева крима, и я обязана была это прекратить. Пользуясь тем, что эрт Лагор отвлекает сумеречного, как можно скорее прикоснулась к перерожденному. Моя магия еще при мне, и пальцы сами сложились в кулак. Забыв о пощаде и душевной боли, я изо всех сил ударила чудовище. По этому странному, еще белому, без признаков шерсти, но уже без одежды телу разбежались холодные искры, чтобы покрыть его ледяной коркой.
