«Я дарю тебе просторы, по которым гуляет свободный ветер, и кружат птицы. Твои ир'шиони смогут построить здесь крепкие дома, а взамен мне нужна малость», — говорила она угрюмому Хелиосу.
Ему хватило одного взгляда вниз, чтобы согласиться. «Даэран заслужил свою муку, — думал он, но успокоение не приходило.
«Даэран обязан забыть о своем величии, отринуть гордость и самонадеянность! — требовала Некрита. — Он должен осознать цену поступка и сполна заплатить за свое преступление! Пусть он, привыкший повелевать и править, в полной мере поймет, что значит быть рабом!» — с холодной улыбкой увещевала она Хелиоса.
«Я приказываю тебе забыть, где и кем ты родился!» — отец нашел израненного сына на камнях и склонился над ним.
«Это будет непросто», — прохрипел Даэран, с трудом разлепив потрескавшиеся, сухие губы.
«Я помогу тебе!» — тон Хелиоса был суровым и безжалостным.
«Спасибо, но я не ведаю, к чему мне такие почести», — глядя ввысь, в покинутые, ставшие недоступными небеса откликнулся преступник, но Хелиос лишь раздраженно сверкнул очами.
Уголки твердых губ Хранителя неба дрогнули в кривой усмешке: «Ты проклянешь нас обоих! Но наказания тебе не избежать. Они кричали, чтобы отныне и до конца времен тебя звали Проклятым, но я принял решение, и ты станешь судьей! Слышишь?» — спрашивал он.
«Слышу», — захлебываясь от боли, отвечал Даэран.
«Признаешь?» — допытывался Хелиос.
«Признаю», — шептал сквозь слезы преступник.
— С тех пор у Даэрана другое имя, и иное предназначение, — после паузы, во время которой мы наблюдали за красиво падающими снежинками, сказал Ренд.
— Да, — размышляя, кивнула я.
Мне хотелось раскрыть эту тайну и казалось, что станет проще. Разгадка чужой судьбы в моих руках, но почему-то на душе тяжелее, чем было.
— Даэрану не забыть о своем преступлении, и ему никогда не позволят искупить вину. Говорят, — Ренд поймал мой взгляд, — что бывший правитель Ша'Терина до сих пор живет в Нордуэлле. Он все такой же молодой и полный сил воин. Вы не знаете, кто живет в замке дольше всех и не стареет?
Не дрогнула под его испытующим взором. И раз Ренд еще не догадался, я не буду подсказывать ему. Никто не должен выдавать посторонних тайн. Я увильнула от прямого ответа.
— Мне известно продолжение вашей истории, — поднялась, размяла затекшие от долгого сидения конечности и не стала томить собеседника. — Однажды Даэран ослушался приказа и сам выбрал свое предназначение. Конечно, дело не обошлось без участия Ура, и бывший правитель небесного дворца поплатился за свое скоропалительное решение.
— Он умер?
— Кто бы ему позволил!? — я не сдержала безнадежного вздоха. — Нет. Даэран лишился последнего, что у него оставалось от прошлой жизни.
Ренд свел темные брови и глубоко задумался, затем он вздрогнул, будто его ударили между лопаток.
— Не может быть! — потрясенно выговорил эрт Лагор. — Неужели… — и договорил одними губами, но ветер донес его изумленный выдох, — Гурдин.
Я приложила палец ко рту:
— Тс-с, — и таинственно улыбнулась.
Ренд быстрым кивком дал понять, что никому не раскроет секрет.
— Вечереет, нам пора, — вполголоса заметил он.
Я повернулась и увидела, что узкую тропку почти замело снегом. На сад опустился тихий зимний вечер. Все кругом уснуло, лишь плыли по темному небу серые, словно чьи-то тени, облака. Я засмотрелась на их неторопливый бег, и Ренд обогнал меня.
— Идемте, — пошел вперед, чтобы проложить дорожку.
Я неторопливо, чтобы не сбиться с шага, шла за ним. В голове не билось ни одной мысли. Странное спокойствие снизошло на меня, и как выяснилось, не напрасно. В середине пути что-то настойчиво потянуло меня в рощу ильенграссов.
— Я догоню вас, — тоном, не терпящим вопросов и возражений, сообщила эрт Лагору и повернула.
Спустя мгновение ощутила легкость во всем теле и не двигалась по глубокому снегу, а летела над ним. Зимняя роща была прекрасна и величественна в своем белом наряде. Деревья уже не виделись такими жалкими, как раньше, их ветви были одеты в сверкающие уборы. Невзрачная земля тоже была заботливо укрыта снежным покровом. Между стволов ильенграссов уверенно бежала тропка, и как в сказочном сне, над ней не падал снег. Он красиво поблескивал и огибал тропу по дуге. Ноги сами несли меня к спящему в центре роще великану.
Около него, опираясь о ствол, словно прося помощи у ильенграсса, стоял древний ир'шиони.
— Даэран, — мне чудилось, что я выдохнула это имя, но оно прозвучало громовым раскатом в спокойствии рощи.
Эхо отразило мой голос, и имя правителя Ша'Терина прозвучало на разные лады, перелетая между деревьями, а после замерло. Тишина вновь опустилась на рощу, но сейчас я не скажу, что она была мертвой. Нет, тишина эта зимняя, с надеждой ждущая весны. Я слушала ее, не отводя взгляда от фигуры старца.
Сколько времени прошло — неизвестно — в роще оно не чувствуется. Гурдин обернулся и взглянул на меня. Сложно угадать на покрытом морщинами лице резкие, благородные черты. Трудно распознать в мудром взоре холод и безжалостность. Но мне твердо известно, кто стоит у ильенграсса и смотрит на меня.
— Вы Даэран! — решительнее сообщила я и услышала:
— Королева, прошу тебя, не тревожь призраков рощи. Им неприятно вспоминать это имя. Оно, как кислота, льется на них и побуждает творить зло.
— Хорошо, — бессмысленно спорить с древним, но я могу задать ему вопрос. — Что с медальоном?
— Он будет у меня, пока ты не найдешь ему новое применение и не расскажешь, чем я могу помочь, — без каких-либо эмоций оповестил он.
Я сжала кулаки и прикусила губу.
— То есть вы по-прежнему не отдадите его мне? — и с затаенной надеждой, и с великим опасением поинтересовалась я.
— Ты не должна прикасаться к нему, а вот мне не повредит, — Гурдин умел запутать, и я помотала головой.
— Подумаю когда-нибудь, — отозвалась озадаченно.
— Когда придет время, — поправил меня он с едва заметной улыбкой.
— Да, — как послушная ученица, согласилась я.
— Ты поймешь, почувствуешь, как ощутила сейчас мою тоску, — признал он, повергая меня в оцепенение.
— Я не… Как?
Гурдин вновь подарил мне улыбку и чуть качнул посохом, давая подсказку. Моя рука поднялась к животу, где шевельнулась дочка.
— Удивительно, — я заметила блеск слез в его глазах, — что следующей северной королевой станет девочка, в венах которой будет течь толика моей крови.
— Удивительно, — повторила я, только-только в полной мере осознавая реальность. — Судьбы наших народов переплелись столь витиеватым способом именно сейчас. Почему?
