Она не смогла остаться равнодушной, но и сорваться не получилось — все пережито и выплакано. Ллалия до крови прикусила губу, а после выдавила:
— Не повторяй моих ошибок, — и призвала ветер, освобождая мне путь.
— Важно уметь прощать! — я разбередила наши общие раны, но мой крик, эхом отразившийся от стен, остался без ответа.
Ллалия предпочла тихо уйти и оставить меня одну. Она шла, опустив плечи, посчитав, что не уберегла меня от вероятных ошибок, и взяла вину на себя. Мне хотелось догнать тетушку и сказать ей, что я не ребенок и не та наивная, чувствительная девушка, которой повезло живой вернуться домой. Благоразумно подожду, когда Ллалия осознает, что жизнь многому меня научила. И пусть я пойду по льду, но каждый мой новый шаг будет тщательно продуманным. В конце концов, лед — моя стихия!
Я не стала поворачивать назад, а двинулась вперед по коридору, следуя скупым, но точным указаниям Духа. Его белесый хвост то и дело мелькал за поворотом, пока не вывел меня к комнате с травами. Значит, пришел черед встретиться с Рилиной. Я было разочарованно вздохнула, потому как встреча с управляющим откладывалась на неопределенный срок, пока не услышала знакомый голос.
— Не вини себя, — послышалось из-под неплотно прикрытой двери, и я тихо подошла ближе.
— А кого мне обвинять? — с нотами непреодолимой горечи отозвалась Рилина.
— Меня. Кто, если не я, должен был приглядывать за супругой? — с не меньшей печалью произнес эрт Лев.
Рилина вздохнула и, видимо, вернулась к тому, с чего был начат разговор.
— И снова, прислушайся к моему совету и уезжай! Она найдет способ извести тебя!
— Мне ли не знать, — обреченно согласился управляющий.
— Тогда почему ты еще здесь? — Рилина выразила свое беспокойство.
— А куда пойти? Ведь мое место в замке, — как-то рассеянно ответил эрт Лев, и я отступила.
Никогда не видела управляющего в таком состоянии. Возвращение дочери выбило его из колеи, лишило жизненных сил, точно он внезапно оказался на распутье и не знает, куда идти дальше.
Я не хотела вмешиваться, но должна была. Для меня каждая секунда была на вес золота. Я подняла руку, чтобы постучаться и объявить о своем приходе. Новая фраза Рилины не предназначалась для моих ушей, но я вновь стала случайной свидетельницей.
— Отправляйся в Сторожевой замок. Помнится, Гервин говорил, что ты собирался стать рыцарем, пока не встретил мою подругу.
Дош что-то неясно проговорил, и я решилась. Мой стук прокатился по подземельям, словно я ударила в колокол, и дверка скрипнула, когда Дух открыл ее. Я вошла в комнатушку по его приглашению и громко поздоровалась.
Эрт Лев уже стоял на ногах, на его лбу блестела испарина, как будто он серьезно заболел. Губы Рилины дрожали, словно несколько минут назад она захлебывалась рыданиями, но в глазах горела решимость.
— Я пойду, — управляющий поспешил откланяться, но я не посторонилась, чтобы пропустить его.
— Скажите, — сходу начала я, — ваша дочь — человек или ир'шиони?
Дош свел брови и обернулся на Рилину.
— Зачем тебе это знать? — спросила она, сверля меня настырным взглядом.
Я еще гадала, что сказать, а управляющий раскрыл секрет.
— Да. Илна ир'шиони.
— Спасибо, — сдержанно поблагодарила я и отодвинулась.
Эрт Лев ничего не добавил, лишь прошел мимо и притворил дверь.
— Зачем тебе знать, что Илна ир'шиони? Что у тебя на уме? — допытывалась Рилина.
— Мне не хочется делиться своими догадками, пока я не буду окончательно уверена, — негромко, но твердо оповестила я. — У меня иной вопрос, который вам отлично известен, — посмотрела ей в лицо.
Его омрачила незнакомая тень, и Рилина махнула мне рукой.
— Идем!
Я ощутила легкое любопытство и пропустила ее вперед. Рилина привела меня в слабо освещенную комнатушку, пустую и холодную. Я невольно поежилась и подумала, что видела низенькую дверку намного раньше, но ни разу не заглядывала. Сейчас с недоумением рассматривала серые стены с вбитыми крюками, на которых висели различные ключи, и растрескавшийся земляной пол. Потом вдруг вспомнила, что как-то спрашивала о комнатушке у управляющего, но он быстро сказал, что та забита до отказа. Солгал? Почему?
— Ты помнишь, как важно уметь прощать? — Рилина обернулась ко мне, обожгла долгим, пронзительным взглядом.
Я оторопела, ведь была твердо убеждена, что она не слышала мой разговор с тетушкой.
— Да, — слегка нахмурившись, произнесла я, ожидая продолжения.
Рилина быстро дошла до противоположной стены и сняла с крюка длинный странный ключ. Я смотрела, как поблескивает тщательно отполированное железо в свете принесенного светильника.
— Что это? — мой голос прозвучал хрипло, и я несколько раз покашляла.
Рилина, казалось, не услышала меня, она смотрела на ключ, точно завороженная, и молчала. Я не могла заставить себя взять его в руки, какое-то тревожное чувство поселилось в груди и давило, вызывая неприятные ощущения. Спину обдало холодом, и я повторила свой вопрос. Рилина подняла глаза и сухо проговорила:
— Вот то, что тебе нужно!
— Кого и почему я должна простить? — с осторожностью поинтересовалась я, приняла ключ и повертела его в руках.
Было чувство, что в моих руках находится змея, такая же скользкая и омерзительная. Я переборола стойкое желание выбросить ключ и пытливо взглянула на Рилину, не хотелось верить, что она желает мне зла. В неверном свете двух масляных светильников я смотрела на нее. Женское лицо казалось мрачным, на нем четче обозначилась каждая, даже самая мелкая морщинка, выдавая возраст обладательницы.
— Нас, — спустя продолжительное молчание выговорила она. Голос Рилины напоминал голос глубокой старухи, такой же скрипучий, надрывный.
Бросив короткий взор на ключ, я снова взглянула на Рилину, не совсем понимая, в чем она хочет, но никак не может признаться.
Она снова замолчала, и комнатушку накрыло напряженное затишье. Нарушить его я не смогла, несмотря на все свое желание поторопиться с отъездом. Что-то подсказывало, Рилине нужно собраться с силами. Какая-то ноша давила на ее плечи, и женщина никак не могла избавиться от груза.
Прежде чем снова заговорить, она подошла ко мне настолько близко, что моей щеки коснулось ее взволнованное дыхание. Рилина качнула головой, как неосознанно делают люди, пытающиеся отрицать очевидные и неприятные факты, будто мысленно кричат себе «Нет!», но тотчас берут эмоции под контроль.
— Ладно, слушай! — решительно сказала она. — Мне сложно признаться тебе, но я должна!
Я не изрекла ни звука, стояла и слушала, а в голове роилось множество мыслей. Но торопить Рилину не стала, не смогла, потому что странное чувство в моей душе, появившееся после того, как взяла ключ, никак не проходило, превращаясь постепенно в предчувствие беды. Чудилось, что металл в руке обернется мягкой, шероховатой плотью, и змея, извернувшись, укусит меня.
