— Неназываемая, но обращалась я к ней лишь однажды, — после продолжительного молчания, держа меня под своим изучающим взором, призналась жрица и смутила. — Затронули тебя мои слова?
Затронули, еще как! Всю душу наизнанку вывернули, смешали мысли, украли дыхание, окрылили надеждой, которую я и от себя утаила. Мне стоило времени привести себя в чувство, укротить расшалившееся воображение, начать ровно дышать. В конце я вполголоса осведомилась:
— Как вы узнали обо мне?
— От девушки, которой бесконечно дорога ее старшая сестра. Она попросила меня найти тебя и рассказать о том, что знает.
Я стиснула пальцы до боли, чтобы не разрыдаться от облегчения и тревоги, накативших внезапно, вызвавших бурю и жгучие слезы. Прикусив до тонкой, но жаркой струйки крови собственную губу, я укротила эмоции.
— Передайте ей, чтобы дождалась посланника! Я нашла того, кто приедет за ней, преодолев все препятствия!
Мелита поднялась, оказалась совсем близко, так что ее непривычные глаза впились в мои влажные от слез очи.
— Она дождется, если будет знать, кого именно. Нарисуй образ, а я передам и украшу свежим рисунком ее белокожее правое плечо.
Я заставила себя собраться, вновь стала ледяной сестрицей Зимы.
— Он южный демон, но знайте, мы больше не враждуем. Мы любим, дружим, сражаемся спина к спине, ведь нам есть, за что бороться! Посланник высок и мускулист, но кожа его тела покрыта шрамами, точно росписями. Его волосы белые, потому что дар навеки покинул этого ир'шиони, а глаза синие, словно королевские сапфиры. Он брат моего любимого, и он дал мне обещание вернуть мою сестру домой.
Жрица улыбнулась:
— Я пришла сюда, чтобы передать тебе ее слова, а ей я подарю образ, написанный тобой, — и исчезла, возвращая и ветер, и снег.
Волки, на удивление, попятились, более не проявляя ко мне признаков враждебности, а затем из прохода послышались пронзительные крики. Я поспешила на них, уже зная, что ждет меня внизу. Ничего нового, там по-прежнему кипит битва, которую пора заканчивать.
Я позволила себе выдохнуть, но лишь для того, чтобы вдохнуть глубже и позвать подданных. Каждый из них получил магический призыв, а я огляделась и, улыбнувшись, направилась к одной из телег. Помнится, тетушка до одури спорила и убеждала каждого из нас, что нам нужно именно столько… метел. Тридцать — и ни единицей меньше! Лелька кричала долго и упорно, Эви пришлось призвать на выручку свое красноречие, но Ллалия была непреклонна. Она упрямо заявляла, что «не собирается помирать в грязи!» Точку поставила Риона, веско заявив, что мы все можем умереть намного раньше, от холода и голода, если места в повозках будут занимать метлы. Ри не вопила, как сумасшедшая, она со спокойным лицом перечислила ужасы, ожидающие нас в пути. Ллалия прониклась, схватилась за сердце и согласилась оставить десяток.
Я вытащила одну, пришел черед наводить порядок на севере. Начну я с этого, конкретного уголка. Крепко ухватилась за деревянную рукоять, словно всю жизнь только и делала, что подметала полы. Ощутила ледяную магию в своем теле, попросила ветер помочь и снежным вихрем спустилась в подземное убежище. Первой на глаза попалась любимая тетушка и загнавший ее в угол призрак. Она повизгивала, но, несмотря на испуг, была готова отчаянно сражаться. Я взмахнула метлой, уверенно сметая увиденного духа с дороги. Не скажу, что было просто — все-таки я не заклинательница погоды, и ветер мне не подчиняется, а выступает добровольным помощником. Но я твердо знала, чего хочется, и пробивалась вперед. Мои люди, предупрежденные магическим сигналом, спешно уворачивались, а Дирк и Дуг осознали сами, что требуется. Призраки до последнего не верили, что какая-то смертная способна причинить им вред. Главарь даже расхохотался — обидно, раньше я бы приостановилась, но теперь, привыкнув жить без чувств, было все равно. Я выполняла свою работу, холодно, бойко, чисто. В коридоре остался всего один призрак, который склонился передо мной в поклоне. Остальные попались в ловушку, устроенную заклинателем. Марис, раздосадованный неудачами, действовал особенно жестко, и я не мешала ему. Осознав тщетность попыток вырваться из магической петли, предводитель прибегнул к хитрости.
— Королева, прошу тебя, выслушай нас, не убивай, постарайся понять, — как запел.
Только я не хотела слушать. Уже не хотела. Все мы, стоя у края грани, становимся сговорчивыми, но будем ждать момент, чтобы нанести удар, отомстив за свою показную покорность.
— Выслушать? Разве ты жаждал говорить со мной? — посмотрела в сияющие двумя огоньками глаза, мотнула головой, понимая, что не услышу правды. — Не убивать? — кинула красноречивый взгляд в коридор, где на руках матери медленно умирала малышка Мира. — Разве ты кого-то щадил? Понять? — усмехнулась. — Прекрасно понимаю, поэтому отпущу вас и буду надеяться, что вы с достоинством предстанете перед леттами и Эстом! — щелкнула пальцами, приказывая Марису избавиться от призраков, и развернулась — я обязана помочь тем, кто еще жив.
За спиной раздался вой, от которого разрывало слух. Отголоски чужой боли остриями впились в душу, но я не изменила своего решения. У меня найдутся еще союзники, а все, что могла сделать для этих ар-де-мейцев — сделала. Cейчас присела рядом с Мирель, переглянулась с заплаканной Рионой, бросила беглый взгляд на ее отца и позвала девочку:
— Мира, услышь меня!
Бледные веки чуть дрогнули, и отважная малышка шевельнула губами:
— Да, слышу.
Я взяла ее за руку, оценила внутреннее состояние, поразилась, насколько мужественно эта девочка терпела сильнейшую боль. Дочь толкнула меня, мол, поторапливайся, а то лишусь своей альбины. Вторая моя рука легла на собственный живот, показалось, что так будет правильно.
— Потерпи немного, — произнесла вслух, помогая Мирель справиться с болью, — и ты снова сможешь бегать.
— Да, — чуть слышно отозвалась она, а по щекам пробежали две сверкающие дорожки.
Ри шумно вдохнула, моя дочка разгорячилась, предлагая мне меньше болтать и больше делать. Чувствую, целительницей моей Ариэль не быть! Подумала и сама изумилась. Откуда пришло, ведь до сего мига вопрос о выборе имени стоял на последней ступени. А оно вон как сложилось! Моя девочка определилась сама. Ох, и удивится ее папочка, когда вернется и познакомится… Стоп! Запретила себе грезить наяву — главное разобраться с настоящим, кирпичик за кирпичиком возводя прочную стену будущего. Отрешилась от реальности, и, как раньше, когда никто не звал меня громким титулом, взялась за лечение.
Чуть позже Мира сладко посапывала под надзором Ри на ее накидке. Рядом хныкали измученные младенцы — пока что ими некому было заняться. Дирк с упорством пытался разжечь очаг, используя остатки полусгнивших лавок и столов. Тетушка и Эвильена орудовали метлами. Лельку, Мариса, эрт Вэрона и пару воинов я попросила заняться похоронами. Они клятвенно заверили, что все ритуалы будут соблюдены — останки ар-де-мейцев будут сожжены на костре, а пепел соберут, чтобы в дальнейшем развеять над родными землями. Нордуэлльцы будут удостоены небольших каменных курганов. Когда в затянутом тенетами очаге вспыхнул крохотный огонек, кто-то посетовал, что «уходя в дорогу, мы не озаботились ни о мебели, ни о матрасах, а несколько одеял уже заняты». Я перевела взор на Каона, заворожено тянущегося к огню, его руку успел перехватить малыш Арт. Дуг, разбирающий вещи, доставленные из повозок, задумчиво повертел в руках топор. Я вскинула брови. Он смутился:
