— Мастериц можно отправить. А вот все леди Руаэль девы-воины. Они такие же владетели этой земли, что и мужчины нашего рода. Мать Рица их благословила на владение, а через них — нашу семью. Миледи! Как Вы думаете, может использовать третью линию обороны?
— Мой лорд, — улыбнулась Эмили. — Это отличная идея. Дай задание Иравелу и Катарине отправиться к пульту управления. Мы их будем координировать.
Однако благие намерения родителей удалить детей со стены в безопасное место остались только намерениями.
— На краю леса погоня, — крикнул дозорный. В этот момент тело Митиа начало сползать с седла Элендил через Седа, дал задание эльфу остановить его коня. Если и был мизерный шанс, что человек еще жив, то целители не хотели его терять.
Катерина видела, что пятеро преследователей вылетели из леса и на всем скаку понеслись в сторону замка. Эмили послала дополнительный огненный шар, чтобы над каждой приближающейся фигурой был свой источник света. Еще несколько минут, и они будут возле упавшего воина.
Самое ужасное, что только их семья видела, что произошло на поляне. Остальные люди видят только спешащих на помощь друзей. Оружие не достали. Каких-либо агрессивных действий не предпринимают. А то, что приехали после заката и закрытия ворот, так на то и владетели здесь, чтобы принимать решение запустить, или пусть до утра ждут под стенами. Вдруг младшая Катерина, обнявшая сестру, негромко позвала предка:
— Сед! Можем провести трансляцию тех воспоминаний так, чтобы они были видны всем людям?
— Можем, — прошелестел призрак. — Ты хочешь, чтобы все узнали? И нападающие?
— Да! Может это их остановит? Нет! В крайнем случае, наши люди будут знать, почему этих «рыцарей» наказали.
— Будет сделано, — прозвучал злой голос фантома и практически сразу со всех сторон послышались удивленные восклицания.
— Хозяйка! Расширь кольцо своего вихря и структуру воздуха сделай плотнее. Оберни его вокруг раненого, — возник рядом со старшей попаданкой домовой.
— Делаю! Что это получится?
— Воздушный щит, — прошептал Тошка. — Пусть еще немного защиты будет у честного человека.
А на поле перед замком картина кардинально изменилась. Нападающие, увидев вместе со всеми, что их заговор раскрыт, перешли на неспешный шаг. Один из них поднял руку вверх и странно ею подвигал. Даже без объяснений Екатерина поняла, что жест не является приличным. Другой же выхватил меч и не торопясь направился к поверженному бывшему побратиму.
— Что он задумал? — закричала малая.
— Хочет на глазах наших подданных убить человека, который решил к нам присоединиться, — сухо, без эмоций произнесла Эмили. Миримон в мгновение ока оказался возле жены и прижал ее к своей груди.
— Не смотрите девочки! Не надо!
— Дед! Надо их остановить! Надо задействовать электрошокер, — воскликнула землянка и махнула в сторону разыгрывающейся на их глазах трагедии. Вдруг пространство пронзила молния, которая разветвилась и как хлыстами обвила пять фигур. Доли секунды и молния исчезла, заставив всех протирать глаза, а на поле теперь лежали шесть тел.
— Кто? — растеряно переводя взгляд с отца на мать, а затем на прадеда прошептала старшая Катерина. А вокруг раздавались радостные крики людей. Все видели ее жест и поздравляли с такой блестящей победой.
— У меня такой странный дар?! — усмехнулся Миримон, рассматривая свои ладони.
— Папа, у тебя великолепный дар! Мама, — очнулась целительница. — Надо проверить того парня!
***
Земля 1983 год
Дмитрий Михайлович умирал в военном госпитале. Почти сорок лет назад закончилась его война, но она догнала свою жертву и теперь забирает жизнь. Тогда, при форсировании Днепра, костлявая пришла за ним в виде снаряда, что недалеко разорвался и осколками пронзил его тело. Врачи долго боролись за него. Вытащили почти все осколки.
Почти — ключевое слово. Один из осколков был слишком близко к сердцу, сразу за позвоночником. Ни один хирург не взялся за его удаление. Вот этот осколок и решил, что пора…
И не так страшна раздирающая, сводящая с ума боль. Не страшит и небытие. Все же сорок лет он у нее отвоевал. Хотя надо быть честным. Отвоевала его жена. Его Катюха— краюха, Катюша, Катенька! Это она не сдалась, когда врачи сказали, что сделали все возможное. Ее не остановил приговор, что он не сможет ходить, будет лежачим инвалидом. Была у нее сила, которая заставляла верить и жить. Пусть сначала с костылями, а позже с постоянной палкой-тростью.
Было в их жизни все! Ссоры, споры, обиды, противостояния, нежность и страсть. Они обычные живые люди! Лет десять назад, после обычной ссоры, одна из внучек залезла к нему на колени. Что ждать от ребенка четырех лет? Чтобы она как Катюшка отслеживала его самочувствие? Не обращая внимания, что дед морщится от боли, малышка зашептала:
— Ой, деда! Как вы с бабой любите друг друга! Аж, искры летят! Вырасту, буду искать себе, такого как ты мужа! Чтобы спорить умел! Чтобы с ним не было скучно!
— Ты не рано о муже задумалась? — даже закашлялся от таких выводов кнопки Дмитрий Михайлович. — Тоже мне, придумала любовь!
— Ты что! Мне уже четыре! В двадцать я уже стану старенькой! Надо до этого времени найти себе принца!
Тогда он молча посмеялся! Любовь! Кто скажет, что это такое? А сейчас страшнее боли и смерти были ее глаза цвета яркого малахита, наполненные слезами, что смотрели с мукой, тревогой и обреченностью. Усталое, бледное, осунувшееся лицо. Дмитрий Михайлович знал: ее мучит то, что она не может ему помочь преодолеть эту боль.
— Катенька! Не плачь! Мне нестрашно! Просто горько тебя оставлять! Дети взрослые! Внуки уже растут! Но меня не будет рядом…, — сбивающийся шепот умирающего. Что может быть более неразборчивое? Только стон сквозь зубы: — Ты только не торопись следом! Живи! За нас обоих …
Свет в палате стал нестерпимо ярким, ушла вся боль, вместо слабости пришло ощущение легкости. Он успел услышать ее крик: «Митя! Нет! Врача!», а затем сознание затопила музыка.
Заоблачные Чертоги Хранителя
Музыка была струнной симфонией. Он еще удивился, что слышит именно ее. Нет. Дмитрий Михайлович не был знатоком классической музыки. Он ее слышал только по радио. Казак, рожденный до революции, ему по душе были другие напевы. Его дети играли на гармошках и баяне. Зять перебирал струны гитары, а внуки на семейных праздниках, брали на себя партию ударных, отбивая ритм лезгинки или плясовой на табуретках, крышках кастрюль, или столешнице. Сколько он слышал пение скрипок, мужчина не знал. Времени не было.
Вот что-то изменилось в звучании мелодии. Он услышал, как зазвучал рояль и духовые инструменты. Это не вызывало скуку, это было необычно красиво и завораживающе.
— Долго я тебя искала, человек, — вдруг сквозь музыку прозвучали слова.
— Кто Вы? Где я? — попытался осмотреться мужчина, но кроме яркого света ничего не увидел.
