Если у нас нет свободы воли, как мы можем меняться: отсекать от себя что-то, добавлять, объединять, перерабатывать во что-то отличное от прежнего? Если человеческая воля лишена свободы и не обладает ей хотя бы в какой-то степени, как возможно творчество и перемены? Если любой выбор предопределен прошлым, как в принципе проникает в наш мир что-то новое? Если бы не существовало свободы воли, не существовало бы ничего ненужного, однако история знает массу примеров, когда люди делали что-то просто забавы ради. Как ребенок, который сочиняет игру из всего, что попадается под руку, художник творит, придумывая нечто небывалое из того, что уже существует. Детская игра – это квинтэссенция свободы выбора, а взрослое искусство – наиболее полное воплощение этого выбора
[76].
Как уже отмечалось выше, любая созданная вами история будет одновременно и доказывать существование свободы воли, и опровергать. В начале повествования, когда все еще впереди и перед нами простирается неизведанная перспектива, возможным кажется абсолютно все (или почти все). В развязке же, когда мы уже глубже знакомы с психологией главного героя и видим весь набор социальных, личных и физических сил, которые его окружали, мы осознаем, что принятые им решения были единственно возможными и на другие он не способен, и отклик окружающего мира на эти решения тоже был единственно возможным, и другого герой бы не получил. Он мог выбрать лишь тот путь, который выбрал. Решения персонажа кажутся свободными и непредсказуемыми только из отправной точки, от завязки, когда развязка где-то далеко, но когда мы добираемся до нее и оглядываемся назад, они предстают предначертанными и неизбежными. То есть свобода воли – это одно направление, а ретроактивный детерминизм – другое.
Возможно, наше ощущение свободы воли – иллюзия, проистекающая из незнания причин нашего выбора, но даже если так, это наша иллюзия, и нам ничего не остается, кроме как принять ее. Когда персонаж делает выбор, к решению его подводят четыре возможных пути, над двумя из которых он не властен, а на два оставшихся свобода выбора вполне распространяется:
1. Развитие событий в жизни персонажа диктуется обстоятельствами, и именно они определяют его выбор – к лучшему или к худшему, – нравится ему это или нет.
2. Подсознательное «я» делает выбор, который центральное «я» не осознает либо подводит под него рациональное объяснение.
3. Персонаж лихорадочно обдумывает, как поступить. Один из прокручиваемых в голове вариантов чем-то его цепляет, и он принимает инстинктивное решение.
4. Персонаж обстоятельно оценивает варианты, составляет список «за» и «против», выстраивает цепочку из всех вероятных последствий, тщательно их взвешивает и в конце концов делает выбор. Именно так, в результате всестороннего обдумывания, обычно совершается величайшая ошибка в жизни персонажа.
Но в конечном счете выбор всегда за автором – то есть за вами.
9
Многогранный персонаж
Единство противоположностей
Краткое содержание предшествующих глав: подлинная натура персонажа скрывается за его внешними характеристиками, а под наслоением того и другого колышется океан побуждений, желаний, бездумных действий, привычек, настроенческих приливов и отливов. Из совокупности этих трех составляющих – внешней, внутренней и скрытой – и складывается образ персонажа, но что удерживает эти составляющие вместе, не давая распасться? Что увязывает внешние обличья, внутренние «я» и подсознательные побуждения в единое целое, то есть в персонажа?
Ответ: сила противоречия.
В V веке до н. э. философ Гераклит доказывал, что действительность удерживается от распада на составляющие системой противоположностей: «Холодное нагревается, горячее остывает, влажное высыхает, сухое намокает». Совокупность жара и холода образует температуру, единство сухого и мокрого дает влажность, из рождения и смерти складывается жизнь. Так работает динамика любого физического существования, создавая единство противоположностей.
Этот принцип применим и к людям. Едва родившись, человек сразу начинает двигаться к смерти. В каждый момент своей жизни он представляет собой уже сформировавшееся существо и при этом постоянно развивается, он грезит наяву и осознает себя во сне. В любом возрасте он одновременно еще мал, юн или молод и уже достаточно большой, взрослый или старый – он моложе всех, кто старше, и старше всех, кто моложе. Независимо от своей сексуальной ориентации он несет в себе и мужское, и женское.
Гармоничный образ каждого хорошо прописанного персонажа заключает в себе скрещенье ряда жизненных противоречий. Следовательно, единство противоположностей – это основополагающий принцип создания сложного, объемного, многогранного персонажа. Истории, в которых действуют сложные персонажи, сохраняют в эстетически рафинированной форме те самые коренные противоречия, которые объединяют уродство с красотой, тиранию со свободой, добро со злом, правду с ложью и так далее.
Грани персонажа
Эмоциональные струны человеческой натуры натягивались в нашем жестоком и бурном прошлом, за сотни тысяч лет до того, как их стали перенастраивать Сократ, Будда и Иисус. Такие добродетели, как честность, альтруизм, храбрость, то и дело оборачиваются своей противоположностью – коварством, себялюбием, трусостью – не только в одном и том же обществе, но и у одного и того же человека. Поэтому человечеством правят парадоксы: люди любят своих родных и ненавидят, экономят время и тратят попусту, ищут правды и отрицают очевидное, восхваляют природу и губят ее, жаждут мира и рвутся воевать. Сложный персонаж поначалу демонстрирует нам одну грань, затем являет ее прямую противоположность, затем возвращает первую.
У этой динамики есть свой рисунок. Колебания маятника зависят от взаимоотношений персонажа с другими и с самим собой – положительных и отрицательных. Типичный клиент модного нынче профессионального доминанта – это занимающий ответственную должность измученный стрессом руководитель, который скручивает в бараний рог нижестоящих и пресмыкается перед вышестоящими. Чтобы уравновесить наслаждение властью и унижение от подвластности, он подставляет тело под хлыст. В поисках подходящего названия для этого ходячего противоречия в костюме от Диора психологи и создали великолепный оксюморон «садомазохист».
Когда внутренняя натура и внешняя оболочка персонажа сливаются в единую функцию, роль превращается в типаж – медсестра, полицейский, супергерой, злодей, напарник и так далее. Но когда роль выстроена на каркасе противоречий, получается более цельный, сложный, захватывающий персонаж. Эти противоречия и создают объем.
Объемные, многогранные персонажи пробуждают наше любопытство, заставляя гадать, как эти две стороны одной медали уживаются в одном человеке. При этом они придают ему непредсказуемость и захватывают наше воображение. Кто знает в каждый конкретный момент, какой стороной он повернется на этот раз?
